— Не надо, все путем, — Дмитрий лениво жевал бутерброд, — не жалко ведьмочку?

— А, что с ней случится? Я не собираюсь ею рисковать, — Сергей пожал плечами атлета, — ей нужен дом, забота и деньги. Я все это предоставлю. Могу и себя предложить, но она не готова к замужеству. Очень тоскует, но не говорит по кому. Отогреем ей сердечко и все узнаем. Время лечит и не такие раны. Сам знаешь. Сколько мы наших ребят потеряли, думали, не выберемся из депрессняка, а ничего, живем и баб любим.

— Радуйся, что сами смогли выжить в той мясорубке, — Дима выпил второй стакан без закуски, — больше в политику не сунусь. Грязь одна, предательство и проституция. Соглашайся на дело, я давно адреналин не получал. Повоюем с толстосумами.

— Да там скорее криминал, но с большими деньгами, — Сергей заметил у дверей Дану и замолчал, — проходи, не стесняйся. Тебе поесть надо. Я сейчас погрею картошечку и мясо. Присядь, выпей вина, не помешает, чтобы расслабится.

— Ты про того мужика не горюй. Ему повезло, что крыша съехала, — блондин взял за руку девушку и стал поглаживать ладонь. Сергею не понравились действия друга, но он промолчал, — он, так или иначе, труп. Трехпалый столько людей обидел, что заслужил такую кару. Теперь Бог ему судья.

— У вас один Бог? — Дана, вежливо улыбаясь, освободила руку, сделала один глоток напитка, но ела с аппетитом, — он шлет народу проклятья и благо?

— Нас он не обидит, не бери в голову, — махнул рукой Дмитрий и засмеялся, — но и благ от него не дождешься. Нужно самим суетиться. Пусть долго ждут меня в Аду. Представь сколько людей на Земле. Где ж ему бедолаге за всеми усмотреть. Будем сами наказывать зло и восстанавливать справедливость. Ты с нами?

— Да, — утвердительно замахала головой Дана, и выпила целый бокал вина за такой прекрасный тост, — я с вами. Пусть будет в этом Мире добро и свет. Пусть не будет разлук и сражений. Только солнце, только любовь, только счастье и здоровое потомство.

— Ну, за это я не могу поручиться, — Сергей нервно хохотнул, понимая, что девчонка сильно опьянела и сейчас он услышит ее исповедь, — нас на весь Мир не хватит. Давай себя сделаем счастливыми для начала, а там и о других подумаем. У нас каждый кузнец своего счастья. Уже хорошо, что мы никому не будем мешать жить, как им хочется.

— Я понимаю, — печальные глаза налились слезой, — мне нужно много учиться. Я возомнила себя Таурт, а не смогла уберечь любимого. Его убил Вожак, а я живу. Это так ужасно. Аллан хотел, чтобы я жила, но зачем? Он настоящий самец, а я монстр и мутант. Я не могу иметь детей потому, что отказалась от благословения Богини. Зерна пшеницы дома, а я тут.

— Такая твоя судьба. Мы тоже теряли родных и близких. Нам не разрешали иметь семью, детей. Мы были оружием правосудия, убийцами. Но, вот живем и пытаемся делать добро по мере сил и моральных устоев. Во Тьму не надо торопиться, она сама нас заберет, когда придет время, — майор Табуров тоже решил выпить водки, раз разговор так круто повернуло. Он много не понимал из слов Давины, но, что девушка горюет о потере жениха, понял. Сергей сочувствовал, как человек, но, как мужчина не мог не радоваться такому шансу, стать мужем черноволосой ведьмочки, или хотя бы любовником.

Все трое много пили, спорили о жизни, в которой нет справедливости и Богам наплевать на народ. О любви, о верности, мужской дружбе и о женском предательстве. Поздно ночью хозяин и гости разбрелись по комнатам и, не раздеваясь, уснули. Сны больше не тревожили гуарку и она хорошо отдохнула.

Утром угрюмые и небритые мужчины приняли холодный душ, выпили кофе и не стали будить девушку. В машине их помятый вид никого не смог шокировать, а в офисе они приведут себя в порядок. Там у них второй дом.

Давина тоже проснулась, но смущалась выйти из комнаты. Она помнила, что вчера наговорила много лишнего и нервничала. Одна надежда была, что ее не совсем поняли. Пришла Петровна и девушка опять приступила к изучению земного языка. Она смотрела телевизор, пыталась читать, писать и что важно ходить на каблуках. Сергей приезжал поздно вечером, давал уроки своей гостье, иногда они обедали в ресторанах, а рано утром опять исчезал из дома. Так продолжалось несколько недель. Девушка уже хорошо говорила, а акцент можно было списать на гостью из зарубежья. Такие документы и достал ей Дмитрий. Дана стала шведкой восемнадцати лет и говорила по легенде на диалекте небольшого местечка. Так ее было тяжелее рассекретить. Имя осталось прежним, а фамилию записали Ларссон.

— Давина, мне нужна твоя помощь, — Табуров старался говорить непринужденно, но бегающий взгляд говорил, что он не уверен в своей просьбе, — ты сможешь пройти в закрытый клуб и там присмотреться к одному человеку? Клуб это, как ресторан, в котором мы с тобой обедали в городе. Мы заедем в салон, там тебе сделают прическу и подберут наряд. Главное, не привлекать внимания посетителей, а просто наблюдать за этим типом, — и он показал ей фото. Справишься? Сюда не вернешься. Вдруг будет слежка. Я дам ключи от городской квартиры. Вызовешь такси и покажешь адрес. Ты уже хорошо пользуешься телефоном.