— Приветствую, мисс, — придирчиво осматривая скромное темно-синее платье Мари, проговорила прямая, как спица, и такая же худая женщина в черном чепце и белом переднике. — Я провожу вас на место.

Мари умоляюще посмотрела на мистера Джортана, но он лишь одобрительно кивнул, разжимая свою ладонь. Пока она провожала господина беспомощным взглядом, женщина в чепце деловито подхватила ее под локоть и потащила в салон.

Ряды кресел, обитых бархатом и шелком, заполнялись чопорными дамами с восковыми улыбками. Они кивали, приветствуя друг друга, хотя можно было биться об заклад, что в сердцах эти благообразные леди оценивают чужие наряды и надменно ухмыляются, считая, что их платья намного лучше. Мари не раз слышала подобные разговоры, когда господин брал ее с собой на балы. И опять — ему не приходило в голову, как будет себя чувствовать прислуга в среде едких и насмешливых взглядов. «Ручная зверушка мистера Джортана» — это самое милое прозвище, каким клеймили ее простодушные свахи, имевшие свои виды на молодого холостяка знатного рода.

Обстановка в салоне, как оказалось, ничем не отличалась от бальной. Ноги тут же стали ватными и перестали гнуться. Мари зажмурилась, полностью полагаясь на проводницу. А та, как назло, тащила ее к самым передним рядам. Даже жены и дочери зажиточных коммерсантов не могли претендовать на эти места с золочеными кисточками и мягкими круглыми подушками. А тут — простолюдинка, выкупленная, да еще и, как поговаривают — колдунья! Мари слышала, как по салону разносятся домыслы, какими заслугами она смогла попасть в салон для «голубой крови».

— Это личная прислуга мистера Джортана, — вещал голос со старческой хрипотцой на задних рядах. При этом слово «личная» выделялось особо. Вероятно, чтобы даже самые скромные пассажирки, нервно теребившие оборки жилетов, понимали — эта простецки одетая девица — любовница Энтони Джортана. — Понимаю, что он сам после подобных связей утратил всякое приличие и совесть, но эта особа могла бы и убояться очернить честных дам своим присутствием.

— Вот ваше место, мисс, — проводница нарочито сделала ударение на последнем слове. Похоже, она тоже услышала шуршащие по салону сплетни.

Поблагодарив, Мари юркнула на кресло, поставила корзинку на колени. Внутри колыхалось ощущение неприязни к самой себе, будто она украла с господского стола обед. Не помогли ни глубокое дыхание, ни чтение молитв. Может, потому, что ничего плохого Мари не сделала? Вся ее вина лишь в том, что судьба не преподнесла ни титула, ни капитала. Закусив губу, она бесцельно уставилась в овал окна, разглядывая мелкие фигурки людей, сновавших по платформе причала.

— Вот ведь хамка, — донесся знакомый голос миссис Кит. — Даже бровью не повела, забираясь в общество честных дам. Увы! Придется приказать тут же нагреть воды, едва поселюсь в номер.

— Успокойся, дорогая, — поддержала ее мисс Мейси. — Нервы нам еще пригодятся. Вот только боюсь, от этой грязи мы уже никогда не отмоемся…

Мари сжала кулаки, чувствуя, как впивается в ладонь ручка корзинки с немногочисленными пожитками. Это высшее общество раздражало сильнее, чем гомонящая ватага вороватых мальчишек на базаре, или ряды торговок. Поистине, оказаться в числе пассажиров общего салона было бы куда приятнее, чем унимать злые слезы. И пускай в отсеке «для черни» места хватало не каждому, да и женщины с мужчинами сидели бок обок, там уж точно никто не стал бы перемывать ей кости. Если бы она могла выбирать… Что ж, теперь оставалось одно — сидеть на вмиг показавшимся натыканным гвоздями кресле и гордо вздернуть подбородок. Вот только где найти сил, чтобы хватило просидеть так до Лондонского причала?

Сидя в хэнсомовском кэбе, Мари удивлялась, как сумела вытерпеть сутки в небе, наедине с шипящими аристократками. Даже не верилось, что казавшийся душным салон остался далеко позади, и теперь она едет с мистером Джортаном только в ему одному известное место. Стук копыт по мощеной дороге, шорох колес и выкрики мальчишек, продававших газеты, врывались в разбитое окно кэба. Ждать другой экипаж господин не стал, к тому же, кучер обещал довезти их на пару пенсов дешевле.

Всю дорогу Мари боролась с желанием выглянуть в окно в поисках знакомых улочек. Хотя, вряд ли господин Энтони решит проехаться по нищим кварталам. А вот мимо овощного рынка — вполне. Мари знала, что найдет там знакомых старушек, по воскресеньям ходивших в ту же церковь, что и ее семья. Они всегда давали ей пару картофелин и пучок петрушки в долг, точно зная, что отдавать Мари нечем. Язык зачесался предложить заехать — прикупить чего-нибудь для ужина, но смелости не хватало. К тому же, придумать, что такого необходимого есть на обычном базаре, не получалось. Мистер Джортан тоже молчал, сосредоточенно теребя в руках часы на цепочке.

— Стой! — огласил кучер округу зычным окриком.

Кэб замедлил ход и замер, а потом — покачнулся. Похоже, возница спрыгнул с козел.

— Приехали, господин, — произнес он, услужливо распахивая дверцу.

Первым вышел мистер Джортан, после чего он протянул руку Мари и помог ей выбраться.

— Вот тебе за труды, — обратился господин к кучеру, протягивая деньги. — Вещи отнеси в холл, там получишь еще монету.

Тот согласно закивал и поклонился. Мари невольно зацепила взглядом, что господин Энтони отсчитал ему полную стоимость поездки, без скидок на увечье экипажа.