Осторожно, жадно…

— Я хочу тебя, — выдохнула она, тихо постанывая, скользя влажными складочками по его члену, но не решаясь сделать то, что нужно, что требовалось им обоим. И, впрочем, до конца не зная, как это сделать. — Я ужасно хочу тебя, мой царевич, — проговорила она, удивляясь той развратной девице, в которую превратилась. В которую всегда превращалась рядом с Торриеном.

Мужчина на миг закрыл глаза, тяжело дыша. Сжал пальцы на ее бедрах и медленно двинул на себя, заставляя вновь скользить по своей плоти. Его мышцы задрожали от напряжения.

— Как сложно не торопиться, — выдохнул он вдруг хриплым, задушенным голосом и тут же распахнул глаза. Прижал ее сильнее к себе, запрещая двигаться, и сказал: — Это будет означать конец твоей свободы, Иллиана. Навсегда.

Словно последний шанс убежать…

— Без тебя мне не нужна никакая свобода, — выдохнула девушка, пытаясь пересилить власть его мощных рук. — Я хочу только тебя одного…

Не успела она договорить, как мир неожиданно закружился. Торриен резко обхватил ее и перевернул на спину, нависая сверху. Впившись губами в основание ключицы, лаская шею страстными поцелуями, от которых перехватывало дыхание.

— Как долго я этого ждал, Иллиана, — прошептал он, прикусывая ее губы. — Как долго сходил с ума по тебе, боясь прикоснуться. Оставить тебя здесь навсегда. Не желая превращать в игрушку. Не в силах отпустить…. Теперь ты сама пришла ко мне, мое сокровище, мой рубин… И теперь я тебя уже не отпущу. Никогда…

От этих слов по телу девушки прошла жгучая дрожь, под кожей будто разлился кипящий океан.

Иллиана, тяжело дыша, обхватила ладонями мужское лицо и посмотрела ему в глаза, вдруг сказав то, чего совсем от себя не ожидала:

— Я хочу, чтобы ты укусил меня, — выдохнула, скользнув взглядом к его влажным распахнутым губам, под которыми блестели белоснежные клыки. Озвучивая то, что так долго оставалось ее страхом и скрытым желанием.

Торриен медленно улыбнулся такой темной и хищной улыбкой, что между ног девушки томительно заныло.

— Ты уверена, Иллиана? — хрипло проговорил он, заставляя ее обхватить себя ногами. Потерся членом о ее распахнутое естество, вырывая из горла новый стон:

— О, что ты… — выдавила она, выгибаясь ему навстречу. — Пожалуйста, я хочу тебя всего! Везде… Твой жар, твоя плоть, твой яд. Весь ты, пожалуйста! Сейчас…

— И ты не будешь жалеть? — последний раз спросил он, медленно склоняясь к ее шее. Слишком медленно. Но так томительно-сладко, что внутри Иллианы все сжалось в напряженном ожидании, отсчитывая последние секунды вместе с ударами сердца.

Один, два, три…

Горячие губы коснулись кожи.

— Я жалею лишь, что не встретила тебя раньше, — выдохнула она, закрывая глаза, зарываясь руками в мягких распущенных волосах, будто не позволяя мужчине даже подумать о том, чтобы убрать голову.

И в следующий миг рухнули все барьеры. Торриен одной рукой обхватил ее кисти, поднимая высоко над головой, а второй намотал белоснежные пряди на кулак, заставляя ее запрокинуть голову. Провел языком по обнажившейся шее, вызывая волну мурашек и дрожь нервного предвкушения, а затем резко вонзил клыки.

Это не было больно. Лишь долю секунды, пока яд не попал в кровь и Иллиана не выгнулась навстречу настолько чудовищному желанию, что, казалось, оно ее просто уничтожит. Прямо сейчас, если Торриен ушел бы, она наверняка сгорела бы в этом огне. Ноги свело судорогой, внизу живота словно свилась кольцами огромная пульсирующая лента. Все тело била мелкая дрожь, от которой то и дело бросало то в жар, то в холод. Хотелось опустить руку, прикоснуться к себе там, внизу. Хотелось, чтобы это сделал он.

Ноющая пустота внутри стала нестерпимой.

— Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла она, прикусив со всей силы костяшку указательного пальца. Из горла вырывались томные хрипы, которые она не узнавала. Почти не слышала.

— Чего ты хочешь? — оторвавшись от ее шеи, спросил принц, раздвинув обеими руками ее бедра. Застыв в ожидании.

Она распахнула глаза и встретилась с его пронизывающим взглядом. Темным, горячим, обжигающе-золотым. С двумя острыми линиями зрачков, в которых плескалось едва ли не еще большее желание, чем ее собственное, но все еще сдерживаемое железной волей.

— Хочу быть твоей, только твоей, — ответила она, притягивая его к себе.

Он ответил на ее движения, подавшись вперед, нависнув сверху, закрывая собой все вокруг.

— Назови меня по имени, — хрипло, отрывисто потребовал он, тяжело дыша. Глядя только на ее распахнутые влажные губы. — Сейчас, Иллиана.

— Я хочу быть только твоей, Торриен… мой царевич… — прошептала она пересохшими губами, опуская руки на его бедра и впиваясь ногтями в упругие мышцы.

Больше не в силах терпеть.