— Поверили, лопухи.

— Уф, слава богу. — Я облегченно выдохнул. — Сыграла по Станиславскому, я поверил.

— Где мы, скажет кто-нибудь? — Требовательно попросил Борис через окошко.

— Где не скажу, но не там, где прежде. — Ответил Антош, внимательно разглядывая окрестности. — Это другое место, и возможно, это не карман, не аномалия между мирами.

— Почему ты так считаешь? — Пока что я не мог сказать определенно, что это другое место.

— Здесь прохладнее, а я это сразу чувствую.

— А почему мир, а не промежность?

— А потому что в той ловушке, прежде, чем она коллапсировала, я смог почувствовать ее размеры. Я теперь знаю, как отличить открытый мир от закрытой аномалии, выдающей себя за него.

— Серьезно? Научишь? — Попросил я змея.

— Как только попадем в следующую, так научу.

— Мужики, не надо. Давайте скорее дотопаем до вашего Транзабара и дело с концом. — Взмолился Петр. — Сил уже нету терпеть эту фантасмагорию, как затянувшийся приход от тяжелого наркотика.

— Петр, нам всем тяжело, и если бы в наших силах было сделать все так, как хочется, то мы бы так и сделали. Но результата нет, потому что нам надо понять, как его достичь. Не относись к происходящему, как к чему-то неуправляемому, хаотичному, над чем мы не имеем власть. Это учеба и нас учат, как пользоваться инструментом.

— Что-то не похоже. — Усомнился врач.

— Согласен, предметы здесь преподают иначе, чем мы привыкли, но доходчивее. Будь у нас такие учителя с детства, мы бы не сидели сиднем на Земле, не ждали благодарностей от жизни, понося ее при этом.

— Хватит, и так башка раскалывается. — Петр сел на пол и обхватил голову руками.

Он не хотел слушать, а я не имел права убеждать его. Не моя забота была делать из него иномирца. Да и плевать мне было на его переживания. В моей голове варилась такая каша, что мне было просто тошно от этого ощущения.

— Антош, ты все еще уверен, что мы попали в мир? — Переспросил я напарника на всякий случай.

— Да, все еще уверен.

— Так, господа врачеватели, остановка, чтобы размяться перед дальней дорогой. — Объявил я своим спутникам. — Кто желает, может заказать экскурсию. — Я нагнулся к слуховому отверстию змея. — Здесь безопасно?

— Вроде.

— Ляля, пойдем, прогуляемся.

Я спрыгнул на землю, потоптался на ней, проверяя ее натуральность. Вроде, всё в порядке, земля выглядела настоящей. Подал кошке руку, чтобы помочь ей спуститься. Она, конечно же, не нуждалась в этом, но ей была приятна моя забота.

— Ляля, а у вас есть сестра? — Спросил неожиданно Веня.

Кошка растерялась.

— У меня много сестер.

— Только все они еще маленькие. — Я понял, куда клонил любвеобильный молодой врач.

— А подружка? — Не унимался он.

— Знаешь, Вениамин, прежде, чем понравиться моей подружке, тебе надо будет пережить с ней столько всего, чтобы она перестала замечать твою внешность. — Ляля тоже поняла намеки молодого любвеобильного врача и решила прекратить разговор на эту тему.

— Ну, я же быстро перестал замечать твою. — Попытался парировать Веня.

Ляля не стала искать оправдания. Мы решили прогуляться. Правда, когда мы отошли от машины, нам удалось услышать вопрос Бориса, адресованный Вене.

— Ты что, опять Виагрой шабашишь? Ты чего к бедному животному пристал?

— Она не животное. — Резко ответил ему врач, так, чтобы и нам стало слышно.

Ляля улыбнулась и закатила глаза.

— Какой он настойчивый.

Мне как-то враз стало не по себе. Я почувствовал, как в затылок задышал конкурент, который в отличие от меня не остановится на полумерах, на созерцании объекта интереса. Ему непременно захочется поставить точку и записать в свой актив еще один трофей.

— Надо скорее сбросить их с хвоста. Мне начинает надоедать их общество. — Произнес я, когда мы ушли достаточно далеко. — Ребята, нам надо напрячь свои мозги.

— Мозги ли? — Засомневался змей.

— У нас что, все так сильно пошло наперекосяк, что и мозги теперь не выполняют заложенную природой функцию? Поясни.

— Мне кажется, мы слишком полагаемся на реакции тела, когда принимаем решения в таких местах, где происходящее не поддается осмыслению. Надо учиться слушать внутренний голос, интуицию, шестое чувство, что-то в этом роде.

— Серьезно? А если у меня нет его, если мой голос несет всякую чушь, типа, как мне надо было ответить училке в четвертом классе, когда она выгнала меня из класса, за чужой проступок? Или слушать перед сном, как он заставляет меня считать, как будет изменяться длина тени от палки высотой один метр во время движения солнца по небосводу. Зачем мне его слушать? Ляля, ты как считаешь? У женщин, говорят, интуиция развита лучше.