• Слово-термин обозначает какой-то концепт, и мы прицельно понимаем, какой именно – уже зная с использованием других слов-терминов, в концептах какой дисциплины искать этот концепт. И понимание обозначаемого концепта сильно зависит от того, какую деятельностную роль сейчас отыгрывает ваш собеседник – то есть о концепте вы можете судить, рассмотрев эту роль и используемую этой ролью дисциплину. Если речь идёт о «балансе», то вы сначала по другим словам-терминам в речи должны понять, что речь идёт не о балансе административных сил в правлении компании (бытовое использование слова), не о балансе спроса и предложения (роль экономиста, термин из дисциплины экономики), а бухгалтерском балансе (термин из дисциплины бухгалтерского учёта). И дальше вы должны говорить с этим человеком (пока он находится в выявленной вами его роли), используя его диалект. Продолжайте говорить на его языке. Переучивать исполнителя роли на предпочитаемый вами для выражения ваших интересов язык и нельзя, и вредно: вы разрушите язык, на котором исполняющий профессиональную роль человек имеет максимальную интуицию про свою предметную область – если у него есть эта интуиция. Если играет деятельностную роль случайный человек, то внятного профессионального интереса у него нет, «роль не выучил», слов из роли не знает, то есть профессиональным диалектом не владеет, интуиции его нет, а если и есть, то ошибочна и т. д. – тогда или меняйте исполнителя роли на другого исполнителя, или уж учите какому хотите диалекту, вложите ему в уста ваши любимые слова для каких-то концептов.

Помогут ли нам в понимании смысла/концепта, стоящего за словом, «словарные определения»? Нет, не помогут! Об объекте ничего нельзя сказать, кроме того, как он соотносится с другими объектами. Определения чаще всего строятся «по Аристотелю», как родовидовые определения – определяется, какого рода объект, а затем его характерные отличительные признаки. «Апельсин – это вид рода цитрус семейства рутовые, а также плод этого дерева». В жизни такие определения помогают мало, ибо разные люди выделяют разные характерные признаки, а отношения их интересуют отнюдь не родовидовые. Получаются всё время ситуации работы с определениями, похожие на описываемые в анекдоте: «Чебурашка, как бы тебе объяснить, что такое вертолёт? Апельсин знаешь? Так вот вертолёт совсем на него не похож!».

В системном мышлении определения часто – лекарство, оказывающееся болезнью. В ситуации недоговорённостей по терминологии используйте выработанные в современной философской логике приёмы:

не используйте определений, ибо каждое из них отражает точку зрения только одной деятельностной роли. Если вы не хотите изменить что-то в физическом мире, а объяснить («найти истину»), то можно вообще спор заканчивать: споры про истину теоретически бесплодны. Если непонятно, как вы будете использовать термины для какого-то действия, изменяющего мир (а не изменяющего описания мира!), то можно и не договариваться, незачем ведь договариваться: мир не изменится и от того, что хоть как-то договоритесь, и от того, что не договоритесь. Мир если не изменится, то можно не волноваться, прекратить спорить и разойтись сразу. Если мир от результатов спора изменится (договорились оба о действиях), продолжаем спорить и договариваться о следующих шагах.

При описании малопонятного идите не к более общим понятиям (путь «словарного определения»), а «заземляйтесь»: описывайте физический мир. Уход в более общие понятия и описание непонятного как специализаций (аристотелевские определения «X это Y с такими-то особенностями») – тупик. Чтобы договориться, нужно конкретизировать, а не абстрагировать – не сводить к известому спорщикам общему, а сводить к известному спорщикам физичному (даже не частному! Ибо для частного подразумевается противостоящее ему плохо определимое общее, а для физичного – плохо определимая «роль», тот самый спорный «термин», который нельзя «пощупать». Абстрактные понятия – это чаще всего роли, функциональные объекты, отсылают к какому-то поведению. Поведение обсуждать всегда сложней, чем статичные вещи).

На время разговоров сам термин табуируйте 29 (всё равно его использование не ведёт к пониманию, и только замедляет дискуссию), вместо него давайте развёрнутые формулировки. Если вам нужно продолжать разговор, а слово собеседнику явно непонятно, то продолжайте дискуссию без этого термина! В дискуссиях не про термины, а про дело термины нужны просто для того, чтобы компактнее было обсуждать – а спор о терминах убирает все преимущества использования термина, без него оказывается проще. Если спор превращается в спор о терминах (про «истину», а не про «что делаем»), то это тревожный симптом бесплодного спора, немедленно прекращайте спорить и выходите из разговора.

Тут ещё про объяснения незнакомых понятий через другие незнакомые понятия помогает понимание «понятийных расстояний» 30 . Эти расстояния обычно короткими не бывают: попробуйте объяснить третьекласснику как строить вольт-амперную характеристику для тиристора. Расскажите ему про вольт, ампер, характеристику и что такое тиристор. С третьеклассником все всё понимают, но два профи часто свои «тиристоры» и прочие сепульки пытаются всё-таки «определить» в трёх фразах – разница в возрасте ведь небольшая, и кажется, что объяснить можно. Но нет. Сколько определений не давай, пользы от них не будет. Бойтесь, бойтесь определений – это то лекарство, которое оказывается болезнью чаще, чем лечит. Георгий Петрович Щедровицкий любил повторять: «Определение – это гробик для уснувшей мысли».

В нашей книге нет никакой опоры на определения, нет глоссария (толку с него?!). Жирным шрифтом выделены термины в тех местах текста, где много об этом концепте говорится, в том числе есть какие-то фразы, похожие на определения (но нельзя считать их именно определениями!). А потом через три-четыре предложения другие фразы, тоже похожие на определения. А потом ещё и ещё раз. На распознавание этих концептов, обозначаемых какими-то словами-терминами тренируется ваша нейронная сеть, в пространстве смыслов всё чётче и чётче определяется место понятия, скрывающегося за термином и его синонимами (ещё ведь и синонимы! Термины из других теорий, с другими оттенками значений и другими ассоциациями!). Но это всё не определения, нет. Результат такой понятийной работы по тренингу нейронной сетки живого мозга развёрнутыми текстами с использованием слов (по Витгенштейну: смысл слов определяется их употреблением! не определениями!) есть, и он обычно хорош. А от определений результат – только споры и просьбы уточнить/изменить определение. Это всё про жизнь, это не математика, где у точек нет размера, а параллельные линии не пересекаются даже в бесконечности и длины они тоже бесконечной. В жизни всё по-другому, вероятностно. Системное мышление не математично (в той мере, в какой это не математика вероятностей), оно про жизнь!

Значения терминов (да и любых других слов, даже если их не называть торжественно «терминами») определяются всего статистически, а не точно – и это делается путём их употребления в разных контекстах. Догадки о значении терминов строятся путём изучения развёрнутых текстов, описывающих разные ситуации, изучения разных отношений обозначаемых этими словами концептов с другими концептами, обозначаемыми другими рядом использованными словами. При определении значений слов-терминов читаем не определения, а разбираемся с диаграммами, текстами, наборами развёрнутых высказываний, содержащих интересующий нас термин.