Н. М. Олейников.

Карась на сковородке.

Ой, как ему паршиво!

Ему налили водки.

Ему налили пива.

Наркотики к тому же

главврач ему втыкает.

А карасю всё хуже,

его уже ломает.

Что делает, в натуре!

Смотри, что вытворяет.

Быть может, о культуре

он ничего не знает?

Мы всё спокойно сносим.

Он рвётся за пределы.

Мы ничего не просим.

Жара – святое дело.

А он всё в небо рвётся,

отплясывая лихо.

Ну что ему неймётся?

Ведь с ним же карасиха.

Сюжет трагикомичен.

Мы это понимаем.

Нам всем огонь привычен.

Мы все чуть-чуть страдаем.

Но я не верю, Боже,

что было мало водки.

Какой он странный всё же,

карась на сковородке.

Когда ко мне иллюзия добра?

Когда я получаю оплеухи

И девушка, любимая вчера,

Приходит в дом в обличии старухи.

Когда мне станет в мире слишком душно,

я выйду подышать и не вернусь.

И в целом, люди примут равнодушно

сей факт. Ушёл ещё один и пусть.

Жена, конечно, сразу зарыдает,

а друг, конечно, сразу же поймёт.

И на песке времён мой след растает,

и слижут языки напевов мёд,

что в соты песен я вложил когда-то,

собрав нектар с сияющих цветов.

Я не скажу, что сладок мёд, ребята.

В него вложил я много горьких слов.

Простите и пред Богом помяните

меня, мои любимые друзья,

и бережней меня в душе храните

Того, кого прославил в песнях я.

Великий Архитектор мирозданья

Придумал эту лестницу для нас.

Её ступени – разные желанья.

Её начало – там, где мы сейчас.

Как ни иди по ней, как ни крути,

Он сделал так, чтоб мы не замечали,

Что мы всегда, всегда стоим в начале

Великого, бескрайнего пути.

И каждый может выбрать: вверх иль вниз.

Наверх – домой, а вниз – к страданьям жутким.

Пожалуйста, мой друг, не поскользнись,

Ведь гололёд на нашем промежутке.

А может, масло кто-то здесь пролил,

А может быть, ступени слишком гладки.

Но Архитектор нас предупредил,

А это значит: в целом всё в порядке.

И каждый, кто на лестнице стоит,

Настолько высоко по ней поднялся,

Насколько он святой любви предался,

Будь православный он иль кришнаит.

Любовь сама влюблённых провожает,

Покуда их желания чисты,

В блаженный мир нетленной красоты,

Где Архитектор каждого встречает.

Любовь была так близко от меня,

Что я порою чувствовал дыханье.

Но я не мог игру её понять.

Я думал – это ветра колыханье.

Когда меня баюкала она,

Мне чудилось, что шепчут что-то травы,

Когда мне было больно, я не знал,

Что лишь любовь мои врачует раны.

Она мне пела голосами птиц,

И я наивно думал: это птицы.

Я улыбался сотням новых лиц,

Когда любовь свои меняла лица.

Но я не узнавал её, о нет…

Тогда, сменив наряд и краски грима,

Она являлась по-другому мне

И о любви со мною говорила.

Но я был слеп, и глуп, и похотлив.

Я понимал лишь внешние движенья.

Но истинной любви прекрасный лик

Был неизвестен мне. Я жил в служеньи

Своим друзьям, стране, своей родне,

Всем, кто меня хвалил, давал мне денег,

Кто был мне рад и был приятен мне,

Всем тем, кто мне служил на самом деле.

В моей «любви» присутствовал расчёт –

Хоть что-то получить взамен служенья:

Объятья, ласки, славу и почёт,

Могущество, достаток, положенье.

<