Марк удивлен не был, это был логический шаг развития аккаунта, давно ставшего лицом пользователей. Непонятно было, какова роль надзирателей и зачем им дубляж пароля, теперь будет как-то странно писать в личных сообщениях хоть что-нибудь действительно личное. Они говорили, что пароли будут храниться без сопоставления с людьми, это просто база данных, опять «на всякий случай». Марку показалось такое объяснение совсем не убедительным, но, во-первых, не было выбора, а во-вторых, он ничего такого не писал уже давно, и стесняться ему нечего. Ну и срывание масок при помощи авторизации на всех ресурсах через социальные сети – что еще может быть прозрачней, как еще можно вывернуть душу человеку, с которого буквально сорвали полотенце после душа?

Но кое-где стало легче – купить билет на самолет или поезд можно было теперь без вбивания данных паспорта, так же, как и забронировать гостиницу. Авторизация через социальные сети, обязательная авторизация через социальные сети сняла вопросы хранения паролей и логинов на сотнях сайтах и нужных порталах, помни только один, от единого аккаунта и ходи куда хочешь. Современный человек и ответственный гражданин поднял забрало, и ему нечего бояться. Особенно если он много за годы в сети накачал себе на жесткий диск. Хотя аккаунт и туда уже проник, Марк вспомнил метки к фотографиям и вздрогнул – у него же там еще много чего такого, что категорически нельзя постить и показывать.

Процедура получения пароля показалась Марку какой-то суховатой – ни «доброго дня», ни «здравствуйте», ни «до свидания». Один из монолитных дядек жестом пригласил его к столу с ноутбуком, снаряженному внушительной веб-камерой, попросил зайти в единый аккаунт и зафиксировал этот процесс съемкой в режиме реального времени. Потом они сменили пароль, Марк получил свой экземпляр в конверте, сразу запомнить комбинацию из шестнадцати знаков мало кто мог, придется разучивать по вечерам. Откатали отпечатки пальцев, сравнили с уже имеющейся базой данных и отправили домой, молча указав на дверь. В туалете инспекции не было воды, диджитализация пока не могла решить вопрос отключений, и Марк, выставив руки перед собой, – эта штука очень пачкалась, – побрел домой, ободряюще кивнув головой Славику, что-то увлеченно рассказывавшему стоящей перед ним девушке с накачанной как арбуз поп-кой. Славик не снял очки, поэтому шансов облапать эту попку у него менее процента, если она оглянется, но его чарующая манера монолога пока давала плоды – девушка жеманно улыбалась и в такт его словам этой самой попкой качала. Марк показал немым жестом Славику, чтобы снял очки. Славик изобразил, что тогда он не будет видеть попку и потеряет интерес. Итак, резюмировал про себя Марк, Славик опять без секса, надо бы изучить степень привыкания к подобному состоянию. Может, оно его совсем не гнетет, может, он им наслаждается. Подбирая на эту тему шутки и адаптируя под Славика крылатые фразы, Марк дошел до своего подъезда. Посмотрел на темные окна, где его никто не ждет, вытер демонстративно-хулигански руки о дверь подъезда и вернулся к очереди. Славик уже зашел в здание, Марк притулился к одному из темных деревьев и стал наблюдать за толстым ручейком людского потока, то разделявшегося на четыре колонны, то превращавшегося на острых изгибах или перед входом в тоненькую струйку в одного человека.

Обычные разговоры уставших людей, привыкших ко всему и ничему не удивляющихся; процесс познания для них закончился в школе, в средних классах, с последней перевернутой страницей учебника по обществоведению, откуда они почерпнули самое главное об устройстве мира – все не запомнишь. Погода, кошки, налоги и квартплаты, маленькие пенсии, автомудаки, депутаты, цены на продукты, как же хорошо и как же плохо за границей, муж у дочки козел, яблок-то сколько было в этом году – с десяток тем, пережёванных предыдущими поколениями многократно, но каждый раз находящих в себе новые, сверкающие грани, развязывающие языки и души, соскучившихся в едином одиночестве ссутулившихся фигур. Им некогда, думал Марк, жить, у них все время уходит на переживания и пережевывания переживаний своей горькой судьбы. Если бы хоть один понял, что горести эти выдуманы, и выдуманы не им, а кем-то там, кто хочет сплотить народ в один монолит отмщения, народ мучеников, и рассказал бы это доходчиво соседу, а сосед рассказал бы дальше, то, глядишь, может, и расправились бы плечи и подняли бы они лица к сверкающему солнцу. Но нет, плечи распрямляются только тогда, когда они видят врага, так уж приучены с детства. Враги по лестничной клетке, враги в классе, враги среди учителей и врачей, враги во власти, враги за кордоном, в своей собственной семье одни враги. И сейчас, стоя в очереди за очередным «освободительным» ошейником, они взглядами искали врагов, расспрашивали друг друга об очередных врагах, особенность этого поиска была всегда такова, что настоящих врагов, тех, кто их затолкал в эти очереди, они называть боялись, это было страшно, страшно признаться самому себе, что врагов-то себе посадил себе на шею ты сам, сам ходил за них голосовать и сам всячески поддерживал криками перед телевизором, стуча кружкой с заваренным в третий раз пакетиком дешевого чая. Чай! Нужно срочно выпить чаю, заодно провести некоторые эксперименты в сети, и, может быть, удастся докопаться все-таки до Гали. Ну не может человек вот так пропасть из области видимого, тем более теперь, когда уровень прозрачности в Интернете стал намного выше, чем у самого чистого стекла.

Конец ознакомительного фрагмента.