Сидеть у' них на шее было стыдно. Бабушка с дедушкой и так меня с детства растили и поднимали вдвоем. Мама уехала на заработки в Италию, ещё лет тринадцать назад. Изредка звонит по Скайпу, хвастается новым домом, мужем-итальянцем и моим единоутробным братом двух лет от роду, обещает непременно приехать и забрать меня, но верится слабо. И к чему уже? Я ее почти не знаю, она - меня, а дедушку с бабушкой тоже бросать нельзя.

–  Ещё поищу, - вздохнула я.

Дед кивнул и заварил чай. Свой любимый: на травах и с сушеными ягодами. Пахло так, что и самой захотелось.

–  А Максимка что, отказал тебе?

–  Ты его откуда знаешь?

Я выронила яблоко и пришлось лезть под стол, чтобы его вытащить.

–  Так мы с его отцом, Иваном, лет пятнадцать в одной смене отработали. Не думаешь же, что я б тебя к незнакомому' человеку' отпустил? Увидел Максимкино объявление и подпихнул тебе. Я сейчас Ивану позвоню...

–  Дедуль, не надо!

Этого ещё не хватало, чтобы дедутака меня на работу устраивал. К начальнику', который зовёт «Бруней» и рассуждает о том, как здорово жениться на мне через пять лет. Подумал бы, что к тому' времени личинка уже вылупится, а с настоящей валькирией он может и не совладать. И она точно не станет жарить оладушки.

Дед почесал подбородок, допил чай и вышел из кухни, оставив меня чахнуть над смартфоном.

За окном уже стемнело, а из домочадцев не спал один Филимон, лениво вылизывающий лапы на соседнем табурете. Филька кот благородных кровей: светлый, почти золотистый, морда приплюснутая и уши чуть висят. Кто знает, почему его прежние хозяева выбросили, у нас кот ни разу не проказничал. Правда, мышей тоже не ловил, зато на руки шел охотно и в самые паршивые моменты жизни охотно дарил свою поддержку.

Я обняла кота, унесла его в спальню и легла на кровать, зная, что поверх одеяла непременно устроится теплый тяжелый Филимон. Утро же началось с сообщения: “Бруня, намеки излишни, жду тебя у офиса в восемь ноль-ноль”.

Глава 2, в которой я вспоминаю всех

дедушек и попадаю в настоящий офис

К "Ватсону-знатсону” я добралась еще в семь пятьдесят, припарковала дедову “шестерку” и подошла к двери. Со стороны детективное агентство смотрелось не так уж и солидно: обычный подъезд с переделанными квартирами на первом этаже, в которых разместилась тьма-тьмущая офисов. Ремонт одежды, скупка электроники, парикмахерская, магазин рукоделия, продукты из Белоруссии и скромная вывеска с силуэтом сыщика. Я поднялась по ступенькам, после побродила по коридору, почти все двери в котором оказались закрыты. Дернула на всякий случай ту, что принадлежала “Ватсону”, убедилась, что и она не готова распахиваться, и прислонилась к косяку. Ничего, сама пришла пораньше - сама подожд у'.

В восемь ноль три я начала нервничать, в восемь двенадцать - вышла на улицу', отошла от дома и села на одну из скамеек в тени большой вербы. Тонкие ветви нависали сверху' и дарили иллюзию уединения. Я болтала ногами и представляла, будто бы сижу здесь совершенно невидимая для прохожих, могу наблюдать за ними и фантазировать о том, кто они по профессии.

Вот эта женщина в хорошем костюме, слишком закрытом для такой жары, с красивой прической, но руки отрываются от тяжеленных сумок - она похожа на учителя. За ней идет рабочий с металлургического комбината: как раз пришло время, когда выходит ночная смена, он успел переодеться и принять дули, но осталась специфическая темная "обводка" вокрут глаз. И женщина в яркой футболке - воспитатель детского сада, работает где-то неподалеку, с ней уважительно поздоровались сразу трое молодых мамочек, а их крохи кричали что-то вроде: “Здратути Никалавна”. А вот этот улыбающийся бородач в инвалидной коляске - наверняка тру'дится частным детективом и ищет себе помощника.

–  Бруня, солнце мое! Ты чего прячешься? Тренируешь навык “скрытный сотрудник”? Рановато для двадцати минут работы!

Коляска прожужжала моторчиком и чуть не отдавила мне ноги. Максим Иванович выругался и попробовал отъехать, но вышло так себе. Похоже, коляска хоть и навороченная, но слушалась его плохо.

–  Здрассти, у нас пока и трудового договора нет.

–  У-у-у, какая ты быстрая!

Проявив чудеса ловкости, он поджег сигарету и закурил, пуская клубы дыма. Вне палаты, отмытый, наду'харенный и причесанный, Максим Иванович уже не смотрелся таким взрослым и строгим. Почему'-то он напоминал одного хирурга, который заведовал нашей практикой. Тот постоянно улыбался, общался со студентами на равных и рассказывал всякие забавные и интересные истории из обширной практики.

–  Бруня, Бру'ня, отставить!
– он зажал сигарету губами и пощелкал пальцами прямо перед моим лицом.
– Фу! Нельзя влюбляться в босса! Нихт! быстро начинай ду'мать в сторону будущего мужа или Соммерхольда!

Подавив желание стукнуть его сумкой, я натянула у'лыбку и ответила:

–  Вы на деда Степана моего похожи, просто одно лицо!

Максим Иванович побелел и нахмурился, надо только чуть-чуть додавить.

–  Умер он, пять лет назад. Курил по две пачки в день, пока с сосудами проблемы не начались. Вначале деду ампутировали палец на...

–  Хватит!
– шеф затушил сигарету и выбросил окурок в урну.
– Два бру'ниных деда за один день - перебор.

–  Простите, - я опустила взгляд, - просто гляну на вас - будто дед вернулся. Он такой классный был, научил меня корзины плести и собирать радиоприемник из подручных материалов. Дедулечка мой...

–  Все, передумал, можешь влюбляться!

–  В дедушку'? Ой, - меня будто молнией прошло, - в смысле - два деда?

–  В смысле твой дед позвонил моему' отцу', тот мне, и завертелось. Твое трудоустройство вокрут меня.