— Дмитрий Ильич Минаков.

— Аля. Садитесь. Только предупреждаю: у меня много дел.

Дмитрий Ильич тяжело опустился на стул, усмехнулся.

— Постараюсь по-быстрому, хотя не уверен, что получится.

— Как вы меня нашли?

— В деканате адрес дали.

— Они права не имеют.

— Я сказал, что ты моя родственница. Почти невестка.

— Нормально! — возмутилась я.

— Ну извини, — Минаков-старший развел руками. — С вами, малышами, иначе никак.

— Зачем вы пришли? — мне было страшно неловко стоять под внимательным взглядом этого внушительного человека, хотелось тараторить, пыжиться, защищаться. — Я что-то должна Андрею? Все, что он мне заплатил, я отработала уроками. Экзамены он сдал хорошо. Так что мы в расчете.

Дмитрий Ильич вздохнул.

— Репетитор? Да, знаю. Решил, Андрюха за ум взялся, а он вона как...

— Взялся. Но не потому, что учебу подтянуть хотел, — с трудом проговорила я: черт, больновастенько как-то вот тут, в области сердца.

— Знаю. А потом, я так понимаю, у вас отношения... вышли за пределы работы.

— К сожалению, — сухо сказала я. — Я точно должна это с вами обсуждать? Это личное. Вы, наверное, не в курсе, но между' нами все...

— Я в курсе, — перебил меня Минаков. — Еще раз извини, так получилось, не мог не зайти на разговор. Андрей мне все нервы вымотал, пришлось дознание у'строить... с пристрастием.

— Ну вот он вам все рассказал, да? Зачем вы тогда ко мне пришли?

— Был у родни, вот и зашел. Тут близко. Нет, нет, Андрей не знает, я ему не сказал. Решил, сначала с тобой поговорю. Да и хотелось на тебя посмотреть.

— Посмотрели? — с вызовом бросила я.

— Посмотрел, — добродушно улыбнулся Дмитрий Ильич. — Одобряю. Не злись. Дело у вас молодое, бурное, сам таким был. Плохо, что... с кандибобером дело.

— И что? — на меня вдрут накатила усталость. — Моя версия интересует?

— Да не то чтобы... Андрюха все как на духу' выложил. Он такой... или таится, или в лоб. Баран он, но что делать?

— Чего вы от меня хотите?

— Говорю же: он мне все нервы вымотал. Не ест, не спит, целый день бегает где-то. Дома-то тоже помогать надо когда-никогда, сам же хотел в бизнесе опыта набраться. А какая тут помощь, если он не в себе? Переживает он очень, Алина. Ты поговорила бы с ним.

Я молчала, опу'стив глаза. Хотелось схватить Минакова-старшего за гру'дки, трясти и допытываться:

— Как не ест? Почему? Почему не спит? Сколько уже не спит? Он заболел? Он точно не заболел? Он это из-за меня, да?

— Я... — каждое слово давалось с трудом, — я не знаю, о чем нам говорить. Я должна или простить, или... не простить. Совсем чтобы. Я бы хотела... но он ведь... трус. Боялся мне сказать. Боялся на... чу свою девушку трезво взглянуть... тянул до последнего. Он и вас боится. Он дело хочет открыть, ему страшно, что вы его не поддержите, и он провалит все... Зачем мне парень трус?

— Насчет дела не знал, — Минаков крякнул. — Я вроде не против. Ата девица... все мужики ошибаются, поверь. Андрюха и я... мы маму нашу потеряли. Я его воспитывал, что женщин ценить надо. Вот есть она рядом, будто так и надо, а потом - нет. Так вот. Слишком, наверное, застращал я его. Я правильно говорить не умею, слова у меня плохо складываются... Чего улыбаешься?

— Ничего. Так... вспомнилось. Продолжайте.

— Так вот... Андрюха хороший, но наивный. Я все ждал, что эта его... журналистка... научит уму- разуму, голову-то прочистит. Сколько говорил ему: она тебя за челядь держит, королевна. Так и вышло. Вот только и тебе досталось. Нужно нас, мужиков, иногда прощать. Часто прощать. Вот если уже никак — то все. Дай Андрею шанс. Я никогда его таким не видел. Вырос он, вот что.

Я открыла рот. Хлопнула дверь. На кухню вошла мама. Удивленно уставилась на Минакова. Тот встал, сел, опять встал, снова сел. Судя по его лицу, мама произвела на него впечатление. Да, мы в семье красивые, а маму все принимают за мою сестру.

—Моя мама, Галина Сергеевна. Это Дмитрий Ильич, папа... Андрея. Вот.

— Понятно, — мама почему-то поставила переноску с Яшкой Минакову на колени. — Претензии предъявлять явились? Алина ни в чем не виновата. Она жертва! Вы статью ту читали?

— Да... нет, — растерянно пробормотал Дмитрий Ильич, машинально пытаясь одновременно удержать переноску и не попасть пальцами под лапы Яши, который был явно очень расстроен, ловил гостя через сетку когтями и шипел. — Черт, кусается!... Я наоборот, я поговорить пришел! Извиниться за сына. Дурак он. Дети вот... переживаю.

— Парламентер, значит? — недобро прищурилась мама. — Аля, пойди погуляй! И бабушку выведи. Пусть проветрится! А мы тут поговорим... с парламентером!

— Ма-а-ам!