— Вайс, зови Адама. — скомандовал он. Не прошло и минсины как в комнату вошел бледный аринорец. Он обреченно сел на стул подальше от всех нас.

— Раз уж здесь собрались главные действующие лица, вас стоит просветить. Горэг жив, и его состояние стабилизируется. Организм молодой, так что последствий не будет. Медики говорят, что вовремя сделанная инъекция спасла его. Странное стечение обстоятельств привело Вас в тот кабинет, Агния. Но Вы молодец.

Как-будто груз упал с плеч. Мои чувства вполне разделил засветившийся от счастья директор.

— Агния, а теперь продолжение истории. Адам отец Горэга. Здесь они находятся по программе защиты свидетелей и беженцев. Мы знаем, что к отравлению Вы не причастны. Но нам понадобится Ваша помощь. Мы не смогли найти отравителя. Я решил, что мы объявим о крайне тяжелом состоянии мальчика, которое приведет к летальному исходу. И покажем свой интерес к вашей персоне. Адам на Вас позлиться прилюдно, чтобы было больше слухов. Нам надо расслабить злоумышленников.

— Почему не спрятать их? Вторая попытка может оказаться удачной. — не удержалась я.

— Лэрин Бронскови, это Вас не касается. Но так и быть, поясню. Дело в том, что найти исполнителя и заказчика очень важно, а аринорцы будут под хорошей охраной. — снизошел до объяснений главный следователь.

— А я? Вы ведь хотите из меня сделать приманку. — перспектива меня не радовала.

— Не думаю, что Вам что-то угрожает. В любом случае, мы за Вами присмотрим. — уверенные слова приорца меня не убедили.

— Агния, пожалуйста! Нам надо хотя бы понять как они нас нашли. — включился в процесс убеждения аринорец, но в его интонациях слышалась горечь — И Вы приняты на практику. Спасибо, что спасли моего сына. Я приношу Вам извинения за его поведение. Раньше у меня не было времени и возможности его воспитания…

— Достаточно! Агния, мы будем присылать Вам инструкции на мирон по секретному каналу. Все, что Вы узнали здесь, Вы не имеете права распространять. А теперь можете подняться в лабораторию. На вопросы не отвечать. Мы пустим два слуха: о вашей причастности и о случайности. Посмотрим, кто их подхватит и будет распространять.

— Я поняла. До свидания. — я поднялась с кресла, окинула взглядом старательного Вайса, уверенного Вэскина, грустного Адама. Необычные ощущения шли от гериотрианца: тепло и уют. Угу, конечно, это именно то, что надо помощнику следователя.

В лаборатории я продолжила начатое вчера. Жэсмин запустил класс в последнюю минсину. При этом он заглянул ко мне и приветственно кивнул. Преподаватель на перерывах отлучался по своим делам, но при этом успел принести мне булочки и чай. Надо же, он понял, как сильно я не хочу выходить из лаборатории. Сегодня в классах было тише чем обычно, и ученики старались быть предельно осторожными с образцами. Уверенна, что эминеец не будет самим собой, если не повернет эту историю себе на пользу. Например, связав наглядно тщательность и внимательность на его уроках с отравлением Горэга. После уроков, он запер кабинет и пришел ко мне в лабораторию. Осмотрев преобразившееся помещение, мой непосредственный начальник восхищенно присвистнул.

— Агния, где ты была раньше? Ты то, что мне надо.

— Спасибо, Жэсмин. Рада, что Вам нравится. — хоть что-то хорошее за сегодня.

— Скажи-ка лучше, что это за чушь подозревать тебя? Ты и насекомое не обидишь.

— Не могу ничего сказать. Тайна следствия. — я сделала жест, символизирующий запечатывание рта.

— Если они не поняли твою непричастность, то они полные идиоты. Хотя история более чем странная.

— Согласна.

— А теперь признавайся мне, почему ты не сказала о конфликте с учениками? — по его серьезному тону, я поняла, что не отвертеться. Это уже второй допрос за сегодня.

— Я не хотела поднимать скандал, я же на испытательном сроке. — для меня здесь все было предельно ясно.

— Знаешь, в чем твоя ошибка Агния?

— Вы хотите сказать, что мне стоило рискнуть практикой и отстоять себя?

— Нет, все гораздо хуже.

— О чем вы?

— Ты когда-нибудь видела море?

— Один раз с родителями

— Твоя жизнь это море. Твои слова и поступки — это волны. Море живёт своей жизнью. И оно лишь соприкасается с берегом. Но его мнение не интересно морю. Оно разливается или отступает, играет или нападает, ласкает или обижает. Его мотивы в его глубине. Ты же так хочешь быть любимой, что решила быть хорошей для всех. Ты судишь о себе по отношениям с другими. Это как если бы море думало, что плохое, если на берегу война. Ты забыла себя, решив однажды стать жертвой.

— Жэсмин, послушайте… — я хотела сказать ему, что он ошибается.

— Тебе пора. Мне еще надо поработать. Увидимся на второй день следующего квадрика. — эминеец недовольно поджал губы и отвернулся, ворча себе что-то под нос.

— Акор, Жэсмин. — я сняла халат и покорно подошла к двери.

— Акор, Агния.

Выйдя из здания школы, я поплелась домой. Что-то в его словах зацепило меня. Но ведь он не прав. Я взрослая самостоятельная девушка. У меня есть успехи и друзья. Ну ладно, одна подруга. Почему я себя в чем-то убеждаю? Дом встретил новой версией войны братьев. Теперь я была грозным морским чудовищем, нападающим на шлюпки. Люк сидел на моем плече и ободряюще верещал, указывая пальцем направление движения. Если я отклонялась от заданного компасом на моем плече курса, то он лез мордочкой в мое ухо. Это была еще та пытка. Попробуйте не реагировать, когда Вам щекочут ухо. К приходу родителей я сделала ужин. Сложнее всего было объяснить им, что со мной все в порядке, но при этом не имею право разглашать детали. Я сослалась на подписку о неразглашении и призналась, что сотрудничаю со следствием. Мама пообещала, что на работе будет молчать об этой ситуации и информация о моем сотрудничестве не покинет пределов нашей кухни.