Рид говорил сам себе, что именно сегодня настал тот день, когда он все разберет и, спустя месяц после переезда, наконец, расставит по своим местам. И он уже даже открыл коробку.

Хорошее начало.

«Автобус никогда не опаздывает, – подумал Лоусон. – Он всегда подъезжает в три двадцать три, ну или максимум в три двадцать пять. Сейчас уже три тридцать одна. Пора звонить им».

Он взял со стола свой мобильный телефон и набрал номер Майи. Пока шли гудки, он наматывал круги по кабинету, стараясь не думать обо всех тех ужасных вещах, которые могли произойти с его девочками по пути из школы домой.

Звонок перешел на голосовую почту.

Рид практически бегом спустился по лестнице в прихожую и схватил ветровку. Март в Вирджинии был намного приятнее, нежели в Нью-Йорке, но все же погода была обманчивой. Достав из кармана ключи от машины, он набрал четырехзначный код на панели на стене, чтобы запустить сигнализацию. Лоусон прекрасно знал точный маршрут автобуса и мог запросто проехать по нему прямо до школы, если нужно, но…

Открыв дверь, он увидел, как перед домом, скрипнув тормозами, остановился ярко-желтый автобус.

– Спалился, – пробормотал Рид. У него не было возможности незаметно нырнуть обратно в дом. Его уже заметили. Две девочки вышли из автобуса и направились к крыльцу, застенчиво остановившись у двери, которую отец преградил своим телом.

– Привет, девочки, – сказал он как можно спокойнее. – Как дела в школе?

– Куда идешь, – спросила старшая дочь, Майя, с подозрительным видом скрестив руки на груди.

– Эм… Забрать почту, – ответил он.

– С ключами от машины? – указала она на кулак, действительно сжимавший ключи от серебристого внедорожника. – Еще варианты?

«Мда, – подумал он. – Точно спалился».

– Автобус опоздал. А вы помните, что я говорил звонить мне в случае опоздания. Почему ты не ответила на вызов? Я пытался …

– Шесть минут, пап, – покачала головой Майя. – Шесть минут – это не «опоздание». Шесть минут – это пробки. На пути мы встретили мелкое ДТП.

Он отступил, пропуская дочерей внутрь дома. Младшая дочь, Сара, быстро обняла его, пробормотав:

– Привет, папочка.

– Привет, милая, – Рид закрыл за ними дверь, запер ее и снова набрал код сигнализации, прежде чем обернуться к Майе. – Пробки или нет, вы должны сообщать мне, когда опаздываете.

– Неврастеник, – пробормотала она в ответ.

– Прошу прощения, – удивленно моргнул Рид. – Кажется, ты путаешь невроз с беспокойством.

– Ой, да ладно, – парировала Майя. – Ты не выпускаешь нас из виду уже несколько недель. С тех пор, как вернулся.

Она, как всегда, была абсолютно права. Рид всегда был чрезмерно заботливым отцом и ситуация лишь усугубилась, когда его жена и их мать Кейт умерла два года назад. В последние четыре недели он стал буквально супер-опекающим, болтающимся за ними повсюду и, если быть честным, наверное, даже стал пытаться руководить их действиями.

Но он не собирался признавать это перед дочерями.

– Мой милый, дорогой ребенок, – произнес он с упреком. – Когда ты войдешь во взрослую жизнь, тебе придется понять одну жестокую истину – иногда ты ошибаешься. И это то, что произошло прямо сейчас, – ухмыльнулся Рид, но Майя не проявила никаких эмоций. Он часто пытался снять напряжение в отношениях с детьми юмором, но старшая дочь не переняла эту черту характера отца.

– Как угодно, – она вышла из прихожей и направилась на кухню. Девочке было всего шестнадцать, но она уже была потрясающе умна для своего возраста. Иногда Риду казалось, что это может даже навредить ей. У Майи были темные волосы отца и склонность к драматизму, но в последнее время она все чаще впадала в подростковую депрессию или же просто капризничала… Вероятно, все это было вызвано постоянными переездами Рида и явной дезинформацией о событиях, произошедших месяц назад.

Сара, младшая из сестер, поднялась по лестнице наверх.

– Я начну делать уроки, – тихо сказала она.

Оставшись в прихожей наедине с самим собой, Рид вздохнул и прислонился к белой стене. Его сердце постоянно болело за девочек. Саре было четырнадцать и в целом она была веселой и милой, но всякий раз, когда всплывал вопрос о событиях, произошедших в феврале, дочь замолкала или вовсе покидала комнату. Она совершенно не хотела говорить об этом. Несколько дней назад Рид пытался сводить ее к психотерапевту, то есть нейтральной третьей стороне, с кем она могла бы обсудить этот эпизод (конечно же был запланирован врач из ЦРУ). Но дочь отказалась, просто ответив: «нет, спасибо». А затем развернулась и вышла из комнаты, прежде чем Рид успел хоть как-то среагировать.

Его раздражал тот факт, что приходится скрывать правду от своих детей, но это было необходимо. Помимо Управления и Интерпола, больше никто не должен был знать правду, которую он сам открыл чуть больше месяца назад: Рид был агентом ЦРУ, работающим под псевдонимом Кента Стила, так же известного в определенных кругах в качестве Агента Зеро. Ему был установлен экспериментальный подавитель памяти, заставивший напрочь забыть о существовании Кента и его работе практически на два года, пока устройство не вытащили из черепа.