Разгорячённые победители сходились в лагерь. Перебивая друг друга, каждый желал поделиться впечатлениями. Вели под руки раненых, несли немногих убитых. Без жертв не обошлось, да и не могло обойтись. Но нынешние потери не шли ни в какое сравнение с понесёнными при первой стычки. И каким непередаваемым удовольствием оказалось считать трупы врагов!

Пристрелить, заколоть и растерзать собаками удалось полтора десятка карлов. Двоих уродцев обложили в узкой норе у корней поваленного бурей дерева, но те предпочли откусить себе языки и захлебнуться собственной кровью, чем угодить в плен. Сильно тому никто не огорчился, лишь мэтр подосадовал, что и теперь не удалось «взглянуть, так сказать, живьём на сей любопытный вид». Шрам пообещал, что ему ещё представится такая возможность.

А между тем лихорадочное оживление всё не спадало. Лагерь гудел. В свете факелов они разглядывали подобранных уродцев, снесённых в единую кучу. Лекари кроптели над ранеными. Охрипшие собаки без устали исходили лаем, а лошади недовольно фыркали на них. Кто-то искал оброненные в суматохе вещи, кто-то втайне от начальства заливал потерю друга, сев у костра и вскрыв заветную флягу, приберегаемую совсем для иного случая. Словом, творилось не пойми что, и конца этой вакханалии не предвиделось.

Так никто, наверное, и не улёгся бы до утра, если бы командор не приказал:

— Всем спать! Отдыхайте, пока есть возможность. Завтра идём в темнолесье, и что там будет — одному бесу ведомо. Дозорных на счёт сна, само собой, не касается.

Следующий день — дни! — обещал стать не менее насыщенным. Неприятель ждал их, как и предполагалось. Потому, обнадёживать себя, что и дальше дела пойдут столь же успешно, было бы крайне опрометчиво. Остаток этой ночи, впрочем, прошёл вполне мирно. Если не считать приглушённый расстоянием вой, который так и подмывало назвать великанским, доносящийся до них от Чащоб. Но кроме него покой до самого рассвета ничто не нарушало.

Командор поднял отряд с первыми лучами, и тут-то многие пожалели о затянувшемся ночном «бдении». Завтрак провалился в пропасти урчащих желудков, будто его и не случалось вовсе. А Штрауб уже заканчивал последние проверки перед заходом в Чащобы. Несколько отряженных им солдат в это время занимались раскопкой общей могилы. Погибших хоронили тут же, возле сворачиваемого лагеря, иначе дневное тепло грозило скоро поработать над телами. До ближайшей деревни было три дня пути по бездорожью, да и к чему? Мёртвым нет разницы, в какой лежать земле, лишь бы та была освящена. Капеллан отслужил похоронный молебен. Они все склонили головы. Прощание прошло быстро. На войне, как на войне.

На некотором отдалении от опушки Чащоб и леска, где они провели ночь, посреди широкого поля Шрам распорядился начать устройство нового, укреплённого лагеря. Местом для него выбрали холм, с которого открывался хороший обзор по всем направлениям. На возведение лагеря командор отрядил два десятка под началом сотника сира Лимоса Тура, что освобождались от предстоящей прогулки в чащу. Кроме прочего, в обязанность им вменялось сторожить походный обоз, что среди тех дебрей превратился бы в непосильную обузу. Строительный инструмент, парусину для натягивания палаток и прочее необходимое имущество было привезено ими с собой. По задумке командора будущему лагерю предстояло стать наблюдательным форпостом у границы Чащоб.

Остающиеся сразу взялись расчищать землю на холме и заготавливать свежесрубленные колья для установки грубых палисадов на его склонах. Острия кольев позже обожгут на кострах, и направлены они будут в сторону темнолесья.

Пока отряд завершал сборы, разведчики подтвердили, что карлы приходили, а затем и бежали в чащу, где за первой чертой деревьев сгинули «как сквозь землю». Очень возможно, что так оно и было в действительности.

Ну вот, все вопросы решены. Командор привстал в стременах и взмахнул рукой. В путь. Пришло время свершить то, ради чего они явились в эти недобрые края. И пусть Небеса станут им порукой.

Ряды облачённых в брони всадников тронулись с места. С каждым пройденным шагом стена леса надвигалась, становясь всё выше и всё угрюмее, словно это чаща наступала на них, а не они на неё. Солнце, казалось, вовсе не проникало под сумрачный полог теснящих друг друга сосен и разлапистых древних елей, лишь изредка разбавляемых вкраплениями одиноких берёз. Они входили в чащу, и прошлогодня трава с равнины уступала пружинившему под копытами наслоению иглишника. Ветер умер. Недвижимые толщи воздуха наполнились влажные испарения, в которых далеко разносились тягучие древесные скрипы, так живо напоминающие памятные всем великанские бормотания. Солдаты глядели во все глаза, но за исключением макушек над их головами, ни одно дерево сверх того не шевелилось. Замшелые стволы стояли могучими колоннадами самого предвечного и прекрасного, но и самого грозного из когда-либо возведённых храмов — храма исконной природы. Отряд растёкся, огибая их, как протоки ручьёв каменные валуны. И вся пройденная до того дорога, Жесть и сама Империя, словно разом отдалились на другой конец мира.

— Лезем прямо к хромой смерти в гости, — проворчали в строю. На доморощенного «пророка» цыкнул кто-то из ветеранов, и тому пришлось оставить свои предвидения при себе.

Однако шептать молитвы об отводе зла никто не запрещал, как и касаться пристёгнутых на кирасы защитных медальонов, что мэтр Кроули выдал каждому ещё в Жести. Вдали от родных стен, когда опасность могла таиться под каждым кустом, вера в Высшие Силы — будь то Небесные или Магические — росла в людях как никогда.

Во главе отряда ехали командор с господином Аргустом. Мэтр Кроули понуро следовал за ними. Старик ссутулился в седле, с утра от него не прозвучало и пары слов, как проснулся, был сам не свой. Ещё в ведущей группе присутствовал некий сеньор, чей внешний вид никак не соответствовал столь представительной компании. Заросший бородой по самые уши, на худосочной лошадке, с непокрытой лохматой головой, он скорее походил на проходимца с большой дороги или диковатого деревенского мужика, но уж точно не рыцаря Розы. Одет в шитый-перешитый тулуп, подпоясанный обрывком вервья, и без всяких бронь. К тому же, Юлиан мог бы поклясться, что ещё вчера в отряде его не было. Неизвестно кто и взялся неведомо откуда, а следует бок о бок с командором. Последователь маэдо что ли? Да уж больно невзрачен.