Утром сбежала, пока Волк был в душе.

Табличку на нашей двери поменяли. Теперь там написано: «Священные покои Дианы и Беливии». Нас оставалось двое…

Некоторое время спустя

Дорогой Дневник!

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал Павел, бесцеремонно схватив меня за руку в коридоре. Я как раз собиралась пораньше лечь спать – день выдался трудный. Приняла душ и обреченно поплелась спать. Но…

– О чем? – устало выдохнула я.

– Жду тебя на улице, в беседке, – оставил мой вопрос без внимания.

Мысли были в тот момент печальные. Я почему-то готовилась к наездам и придиркам. Неохотно натянула джинсы, мешковатую майку с широким вырезом (нижним бельем пренебрегла), непременно оголяющую одно из плеч. Прикрыла все толстовкой, до конца застегнув молнию – на улице слегка подмораживало. Собрала волосы в высокий хвост. Зашнурила кроссовки и вышла. Проходящая по коридору Элла почему-то пожелала мне доброго пути. Не предала значения.

– Прогуляемся до поляны? – спросил Павел, игриво подмигнув. Рассеянность и усталость помешали мне сосредоточиться на моменте. Я должна была предположить, собрав воедино все звенья цепи. Но я этого не сделала. Небрежно махнула головой в знак согласия.

Шли молча. Оттаявшие за день хвоинки под ногами готовились к новым осенним заморозкам. После недавнего дождя, в лесу пахло сыростью. Лес необычно сохраняет погодные воспоминания. Уже заморозки, а если принюхаться внимательно, то обязательно почувствуешь, а с закрытыми глазами и увидишь, что происходило здесь несколько дней назад. Или я так фантазировала?.. Когда-то, теперь уже кажется, что совершенно в другой жизни, я любила осень. По несколько часов прогуливалась по парку, шелестя сухими листьями. Подбрасывала их вверх, представляя, что кто-то меня фотографирует. Смеялась, хотя было совсем не смешно…

Я обдумывала, как спросить Павла про Анжелу. Ведь он один мог объяснить, почему так происходит с агентами. Школа их выбирает из миллионов, учит, мучает, истязает, затрачивая усилия, а потом раз… И нет человека… На глаза навернулись слезы. Шумно выдохнула, чтобы сбросить напряжение.

– Она сама так захотела, – словно ответил на мои мысли Павел. – Не надо сожалеть… Понимаешь, есть люди-мученики, а есть люди-борцы. Первым необходима мука, чтобы они полноценно себя чувствовали. Видели смысл, хотели жить. Анжела из мучеников, причем цель ее жизни была именно собственная смерть…

– Что ты такое говоришь! – воскликнула я. – Она была веселой и жизнерадостной!

– Это не показатель, Беливия, – возразил он спокойно. – Система набирает таких именно затем, чтобы они умирали. Природой предусмотрен естественный отбор, жертвы и охотники. Жертвы всегда останутся жертвами без права стать охотником.

– Она говорила что-то о своей семье… – я растерялась, задумавшись над его словами.

– Я повторяю тебе еще раз: ее жизнь, как и ее смерть, были прописаны раньше…

– А моя?.. А я?.. Я тоже мученица?

Остановившись, посмотрела на него с укором и непониманием.

– Нет. А разве ты еще не поняла?

– Тогда, получается, борцам необходима борьба? А если ее нет? Что тогда? – Я уже не понимала, откуда в моей голове рождались подобные вопросы.

– Они создают ее себе сами.

– Ты тоже борец? – спросила, а у самой в голове проносились наши коды с последними буквами. Ведь в них, оказывается, была скрыта не только смерть, но и жизнь. – А борцам необходима мука?

– Небольшая часть, для создания ощущения величины борьбы, – Павел усмехнулся. – Но это не моя лекция. Может, спросишь что-нибудь о чувственности? – наверное, пошутил.

– Значит, ты знаешь судьбу каждого? – не унималась я, перескакивая с одной своей мысли на другую. Полный хаос!

– Ну, это невозможно! – рассмеялся он. Глупо и нелепо! Я видела, что ему хотелось прекратить начатую тему и перевести разговор в другое русло. – Разве что один Господь Бог на это способен.

Мы приближались к поляне, откуда слышался шум. Смеркалось. Павел взял меня за руку, и мы почти что побежали.

– На прогулку не очень похоже… – пробубнила я, наконец, обратив внимание на все происходящие вокруг мелочи. И ахнула…

На открывшейся поляне стоял вертолет, перебирающий заведенными лопастями. Завихрения воздуха создавали ощущение того, что мы попали в некую воронку. Павел тащил меня внутрь этой адской машины. И спрашивать в тот момент что-либо было бесполезно. А я почему-то подумала о том, что я как-то уж слишком бесшабашно одета.

– Куда мы летим? – все же прокричала я, когда вертолет начал подниматься.