Этому ответу удивился не только Званцев, но и Колчанов. Уж кто-кто, а он-то очень хорошо знал, как Севастьянов относился к науке. Он прямо не отвергал ее, но всякий раз, когда речь заходила о научных основах рыбного промысла, со свойственной ему высокомерной усмешкой любил говорить: «Была бы рыбка, а как ее поймать мы и без науки знаем».

Вопрос о ребятах, оказавшихся без дела на полуторамесячный межпутинный период, был решен так, что они уйдут в отпуск на двадцать дней, а потом сменят тех, кто останется на Чогоре. Верка Лобзякова будет работать лаборанткой у Прониной, а Шурка Толпыга по-прежнему останется у Колчанова.

Но, когда речь зашла о том, кто первым пойдет в отпуск, желающих оказалось только трое — Степан Ферапонтов, Сергей Тумали и Лиза Колпина. Выход подсказали сами ребята. Они решили поделить зарплату поровну на всех и на весь межпутинный период. Так каждый побывает в течение этих полутора месяцев в отпуске, и бригада как единое целое сохранится и на межпутинный период.

Гаркавая спросила Кондакова:

— А что, Трофим Андреевич, не смогли бы ребята заниматься пока отловом хищников — щуки и крупных сомов? Ледник у них есть, добывать теперь тоже есть чем — подводными ружьями.

— Да и косатку и горчака можно было бы отлавливать на местах скопления этой сорной рыбы, — заметил Колчанов. — Благо у нас есть теперь верное средство для обнаружения ее скоплений — акваланг и ныряльные маски…

— Без контроля рыбоохраны нельзя, — ответил Кондаков тоном, не допускающим возражений.

— Подожди! — в изумлении воскликнул Званцев. — Ты что же, Трофим Андреевич, не доверяешь бригаде. Колчанову с Абросимовым?

— Не то, что не доверяю, — уклончиво ответил Кондаков, — порядок такой…

— Так мы же сами устанавливаем эти порядки по данным науки, а не по чьей-то прихоти. Вот что, — подумав, продолжал Званцев, — у нас существует в районе институт общественных инспекторов рыбоохраны, так? А почему бы этим ребятам не выдать удостоверения общественных инспекторов? Можно выдать?

— Можно-то можно, но я, как старший районный инспектор рыбоохраны, должен как следует изучить людей, которым доверяются удостоверения…

— Ну, а Колчанову ты можешь доверить такое удостоверение? — наседал Званцев.

Кондаков исподлобья взглянул на Колчанова.

— Запрошу Хабаровск, рыбвод, — сказал он глухо, — если разрешат — выдам…

— Ты что, о всех запрашиваешь Хабаровск? — недобрым голосом спросил Званцев. — На каком основании ты не доверяешь Колчанову?

На Кондакова теперь смотрели все сидящие за столом. Он старался казаться спокойным, но по тому, как у него побагровела шея, а потом пошли по лицу красные пятна, было видно, что рыбинспектор борется с собой.

— У меня прямых улик нет, — наконец заговорил он, — но до меня доходили слухи, что Колчанов ловил осетров…

— Это клевета! — сдерживая себя, возразил Колчанов. — Укажите, когда и где это было?

— В прошлом году у Дурала, — спокойно произнес Кондаков.

— Иван Тимофеевич, — обратился Колчанов к Званцеву, — в прошлом году я вообще не бывал в районе Дурала, все лето провел на Бурукане.

Мало кто знал истинную подоплеку этой взаимной неприязни между Колчановым и Кондаковым. Колчанов прямо-таки демонстративно не признавал Кондакова; он знал, что за десять лет работы районным рыбинспектором этот человек, по-видимому больше всего на свете любящий власть, до того привык отдавать распоряжения, что на всех смотрел свысока. Но даже не это было главным, что вызывало к нему антипатии Колчанова. Каждый выезд районного рыбинспектора по рыбалкам — Колчанов хорошо это знал — сопровождался пьянками и разгулом самодурства. Колчанов не раз слышал разговоры о том, что Кондаков покрывает браконьеров, облагая их за это данью — натурой. По-видимому, это была правда, иначе Кондакову при его скромной зарплате вряд ли удалось бы выкраивать столько денег на водку.

Обращаться этак свысока на «ты» к любому «неначальнику» — было характерно для Кондакова. Он любил повторять не без хвастовства, и этим был похож на Севастьянова: «Рыбный промысел — не детская забава, а суровый и тяжелый труд».

Была и другая причина — только Колчанов знал о ней: Кондаков давно добивался расположения Лиды Гаркавой. На этой почве, как однажды рассказала Гаркавая Колчанову, в его семье происходили частые раздоры. Пока Кондаков трезв, он не обнаруживает своих чувств к Гаркавой. Но стоит ему выпить, он начинает досаждать девушке своими ухаживаниями. Зная или, возможно, подозревая об отношении Лиды к Колчанову, он всячески третирует его, особенно когда выпьет. Колчанов давно привык к этому и не придавал значения грубостям рыбинспектора. Но сейчас он долго не мог успокоиться…

Видя, что за столом назревает серьезный конфликт, Званцев сказал, обращаясь к Колчанову:

— Вот что, Алексей Петрович: считай себя общественным инспектором. А вы, Петр Григорьевич, — обратился он к Абросимову, — организуйте отлов хищной и сорной рыбы, — и, помолчав, добавил, искоса глядя на Кондакова: — Не там вы ловите браконьеров, товарищ районный инспектор. А там, где их нужно ловить, вас что-то не бывает… Кстати, Алексей Петрович, и вы, Петр Григорьевич, составьте список ребят, кого вы рекомендуете общественными инспекторами рыбоохраны. Человек пять, думаю, достаточно будет. Мы утвердим этот список на бюро райкома партии.