— Дорогой юный Достейн, я ведь на самом деле не маленькая волосатая легенда. И я не лукавый толстый мальчишка вроде тебя, откусивший больше, чем может проглотить. Я… ладно, думаю, я кто-то вроде герольда куда большего и могущественного повелителя. Я пришел в поисках достойных, тех, кто встал бы под наши знамена. Некоторые приняли меня, поэтому я могу призвать союзников. А за ними придет еще больше союзников, — с извиняющимся видом сказал Дил. — Правда, они не очень красивы, но очень сильны. Они могут встать на твою сторону, но все зависит от того, насколько ты готов… — Дил умолк.

— Готов к чему?

— Доказать свою преданность, — ответил он. — Эти мои союзники, они не придут ради какого-то трусливого молокососа. Однако они придут ради человека, который может показать, чего стоит, показать решимость. Хочешь, я расскажу, что ты должен сделать?

Достейн посмотрел на Поллейн. Она улыбнулась ему и ободряюще кивнула. Сердце Достейна растаяло. Он не обратил внимания на то, как она подалась к Дилу, и их пальцы переплелись. Дил наклонился к ней.

— Хочешь и ее также? Она может стать твоей. — Как будто говорило его лицо.

Достейна вдруг наполнила сила, яркий и чистый свет. На мгновение ему показалось, что сам Император обратил на него Свой взор.

— Нет, — выдохнул Достейн. — Я не хочу знать.

Он бросился прочь из комнаты, хохот Поллейн и Дила звенел у него в ушах. Достейн не останавливался до тех пор, пока не достиг часовни дворца и не запер за собою дверь.

Пять ремонтно-эвакуационных машин «Атлант» натужно ревели, пытаясь вытянуть «Возрождение Остракана» изо рва. Машинные жрецы Адептус Механикус пробирались через грязь на парящих тронах или механоногах-ходулях, отчитывая солдат Имперской Гвардии за недостаточную почтительность. Буксировочные тросы, закрепленные на массивной балке, трещали от натяжения. Эвакуационные танки походили на пять громадных волов, тащивших неподвижный плуг, словно в парагонской легенде об Акре Тива, воплощенной в гигантских металлических машинах. Танковые гусеницы неистово месили грязь. «Адский молот» не двигался с места, и «Атланты» все сильнее увязали в болоте. Они все тянули и тянули, пока буксировочный трос внезапно не лопнул, выбив упряжь из равновесия. Танки покатились вперед, заставив людей броситься врассыпную.

Взвыли рожки. Технопровидцы и жрецы более высоких чинов, кричащие приказы через вокс-передатчики, подкрутили их на максимальную громкость. Они разом заорали на готике, бинарике, лингва технис и пиджине мира-кузницы, но все сводилось к одному: «Стоп!».

По разбитой земле своим ходом добрались низшие жрецы. Астра Милитарум и Адептус Механикус перекидывались резкими словами. Споры решились. Аргументы стихли. Привели сервиторов, адаптированных для автопоклонения. Из кадил над покатой броней танка начали распространяться благовония, пока машинные адепты умащивали корпус священными маслами в попытке умилостивить его гневную душу. Заслуженный капитан Ханник наблюдал из люка командирской башенки, скрестив руки. Банник заметил его взгляд. Капитан преувеличенно развел руками при виде творившегося вокруг его роты хаоса. Банник с ухмылкой коснулся козырька фуражки и отправился на поиски Меггена и Колиоса.

Повсюду рядом с позицией 7-й роты полыхали пожары. Расколотые корпуса вражеских «Леманов Руссов» горели, извергая клубы масляно-черного дыма. Отряды людей подтаскивали мертвых гератомранцев в желтой униформе к машинам-платформам и забрасывали на борт. По раскисшим дорогам, размеченным красными флажками, ехала техника. Солдаты и адепты с миноискателями, за которыми парили бдительные сервочерепа, медленно прохаживались по полю боя, ища взрывчатку.

— Разойтись! — закричали саперы.

Банник зажмурился, когда мина взорвалась. Он шел на низкий холм, на котором жухлая трава и бледная сирень остались нетронуты войной. Над ними, словно защищая цветки, вырисовывался «Люкс Император».

К тому времени как он залез по лестнице на крышу «Люкс Императора», к застрявшему «Адскому молоту» прицепили больше цепей и тросов, и эвакуационные танки потянули его снова. Банник на секунду замер, осматривая поле битвы. Враг хорошо выбрал место засады, используя мины, которые можно было обнаружить авгурами, дабы направить «Возрождение Остракана» в глубокий ров, где он пока и оставался. Танки «Честь Кортейна» и «Артемен Ультрус» стояли борт к борту. Правая гусеница второго «Гибельного клинка» валялась, размотанная, на траве, три искореженных опорных катка и разбитый фальшборт — там, где в них попали из пушки. Это вызвало ответную ярость «Гибельных клинков». От «Лемана Русса», сделавшего это обездвиживающее попадание, осталась черная воронка, усеянная железными обломками, его товарищи по взводу превратились в безмолвные груды металла с пробитыми в корпусах громадными дырами. В нескольких сотнях ярдов рокотал двигатель еще одного «Атланта» с бульдозерным отвалом, сгребавшим кучи облаченных в желтое трупов в братскую могилу, перемешивая их с землей.

Он глубоко, задумчиво вдохнул. Семь танков устроило засаду на четыре сверхтяжелые машины. Самоубийство, но эффективное. Три из четырех танков 7-й роты были выведены из строя.

Коснувшись руками лба при сотворении знамения аквилы у святилища двигательного отсека «Теневого меча», Банник поднялся на башню и спустился в люк.

— Офицер на палубе! — крикнул Удольфо Ло Краст, механик-водитель.

Люди бросили работу и отдали честь.

«Теневой меч» находился в печальном состоянии. Внутри горело красное освещение аварийных ламп. Банник закрыл рот платком, чтобы не чувствовать вони обожженного мяса, витавшей на главной палубе. Тело первого наводчика Вандо Хастиллина унесли, но на его посту остались прилипшие клочки горелой кожи. Во внутренностях танка копались техноадепты среднего ранга. Казалось, не осталось ни одной не открытой панели доступа. Из машины на палубное перекрытие высыпали мили проводов и трубок. Старстан, постоянно закрепленный за танком технопровидец, суетился возле своих подчиненных, из его металлического лица то и дело доносились встревоженные хрипы.