– Готовься и не удивляйся, эти петухи, олени и остальные лоси ставки делают на то, как скоро от Белянского очередная жертва сбежит, – предупредила хозяйственница.

– И много ставят? Может, и мне поставить? – спросила я с интересом, хотя в деньгах совершенно не нуждалась. В надежном гномьем банке на моем счету лежала приятная сумма, которая позволяла в случае чего уволиться и просиживать все время дома. Но мне не хотелось раньше времени трогать эти деньги. Их мне оставила в наследство прабабка, заявив, что моя мать и так обойдется, а мне с моими особенностями будет трудно найти себе мужа, способного обеспечить мне достойное будущее и стабильность. Лишь ей одной я призналась, что не горю желанием вообще выходить замуж, и прабабка, женщина сильная и волевая, наградила меня за смелость и адекватное восприятие себя.

– Надо будет узнать, – подмигнула мне Фекла. Эмоции она скрывать не умела, так что я мгновенно заметила промелькнувшее в ее взгляде и улыбке облегчение. Похоже, рейна нежно любила Центральное управление и свою работу, и ей совсем не хотелось, чтобы в глазах нового человека они выглядели неприглядно. – Хотя мне они не скажут, конечно. Пусть в управлении и есть женщины, но мы трудимся там, где всю видимую и важную работу делают эти любопытные ко всему новому мужики.

– И много здесь женщин? – пользуясь своим внезапным информатором, не замедлила спросить я.

– Четыре… Ты пятая. Я, тетя Соня, Белчер и Изольда.

– А?..

– Тетя Соня – это… ну, кухарка, что ли? Иначе не скажешь, – охотно стала рассказывать Фекла, провожая меня к лестнице и грозно посматривая на закрытые двери. – Она на самом верху, при начальстве. Белчер – секретарь главного, она за все годы службы ни разу шефу даже кофейку не сварила. Важная и деловая дама. Строгая. Но она и правда важна для главного, она его негласный заместитель. А кофеек поднести, обед подать или ужин, если начальник до ночи в кабинете засел, – это тетя Соня. Милейшая рейяна. Ее и сманить пытались, и шефа уговаривали тетю Соню отдать, золотые горы обещали, а она ни в какую. Не ушла, хоть и тяжело тут.

– Ясно, – кивнула я.

– А Изольда – стенографистка и машинистка. Она в общем зале сидит. Это туточки, во-о-он за той дверкой. – Девушка указала подбородком на двери по правую руку от себя. – Там большой зал, перегородок почти нет. И Изольда там, за своим столом. Ее работа – на допросах в управлении за гномьей печатной машиной сидеть. У них для этого еще пара людей есть, но женщина только одна. Изочка, кстати, очень нежная и трепетная, аки лань. Но работник отличный. Ее как-то посадили документировать допрос какого-то убивца. Все знали, что Изольду подобное пужает. Но она от рассказов о жестоких зверствах не сбежала, а отсидела до самого конца и даже в полуобмороке продолжала выбивать буковки.

– Какая ответственная, – восхитилась я. – Ты извини, я побегу, а то коробка тяжелая.

– Ой, прости! – всплеснула руками хозяйственница. – Я и забыла! Беги, беги, конечно.

– Ничего, – ответила я и запыхтела, будто у меня от тяжести заболели руки.

Улыбнувшись рейне на прощанье, я умчалась на свой этаж.

– Мужик косяком пошел, – едва слышно хмыкнула я себе под нос через полчаса, когда в приемную с деликатным стуком заглянул следующий любопытствующий.

Я только и успела, что отнести свою добычу в кладовку и вынуть из коробки средства гигиены. Чтобы не заниматься этим потом, я обыскала туалет начальника. В него вела неприметная дверь прямо из кабинета, а само помещение располагалось в конце довольно длинного коридора и было снабжено всеми нужными приспособлениями гномьего производства. Там я обнаружила те самые утерянные полотенца и заменила их свежими. В остальном же помещение не требовало моего внимания. Артефакты послушно делали свое дело, в мыльнице лежал совсем свежий брусок мыла, взятого явно не у хозяйственной Феклы. Да и в остальном место выглядело аккуратнее и чище, чем кабинет Белянского.

– Склонность к чистоте и гигиене – это жирный плюс в вашу характеристику, шеф, – усмехнулась я, возвращаясь в свои подсобки с полотенчиками, которые кто-то явно стирал, но опять же не вонючим казенным мылом. – Жена или любовница? Было бы неплохо.

И вот как раз тогда, когда я, засучив рукава, принялась за замачивание чашек, выстраивая их на столешнице рядом с мойкой и вливая в каждую воду со слабо разведенным моющим средством, явился высокий и весьма упитанный человек в вытертом серо-бежевом костюме-тройке. Услышав, что кто-то со слоновьей деликатностью крутится в приемной, я выглянула из кухоньки, приподняв бровь, оглядела посетителя, пока он стоял ко мне спиной и можно было не изображать гостеприимство.

Он был грузен и из-за своего роста казался просто огромным, широким и неповоротливым. Костюм на нем трещал – ни пиджак, ни жилетка не желали сдерживать рвущиеся во все стороны телеса. Щеки его виднелись даже со спины, сзади на затылке сквозь коротко стриженные темные волосы проступала кожная складка.

– Здравствуйте, – выдвинувшись немного в приемную, обратилась я к мужчине, – могу вам чем-то помочь? Я секретарь рейяна Белянского, его сейчас нет на месте, а я не в курсе расписания его дел. Вам назначено? У вас какой-то срочный вопрос?