— Смотри! Это же он!

— Точно! — Денис проводил взглядом проезжающего навстречу мотоциклиста. — Нам повезло, что он в открытом шлеме.

— Едем за ним?! — Предложил в азарте напарник.

— Нет. Второе ДТП будет выглядеть подозрительно. Будем под криминал работать. — Как будто мы сами — не криминал, промелькнуло на секунду в мозгу. Так Денис предпочитал о себе не думать. — А что он уехал, только хорошо. Проще провести разведку.

— Думаешь, он надолго..?

— Думаю, что да. Эти мотоциклы — для дальних путешествий. Я на них не езжу, но немного в мотоциклах разбираюсь… Так что время у нас, скорее всего, есть. Участок у него большой, поставим фотоловушку — не заметит, а мы будем знать, когда вернётся. Вам нужно продумать, как проникнуть в дом. Ночью. Сигнализации вроде нет…

Начали они с того, что несколько раз проехали взад-вперёд мимо дома. Благо, никого не было вокруг, — только одна машина попалась навстречу, серый «Туксон» с женщиной за рулём и донецкими номерами…

Эта квартира в центре Житомира была осколком советской эпохи. Как и сама хозяйка. Из современного, пожалуй, был только хороший телевизор в гостиной, да ноутбук на столе. И, конечно же, как и положено квартире советских интеллигентов, повсюду были полки с книгами. В этом случае — ещё и с какими-то папками.

Евгении Иосифовне было ближе к восьмидесяти, чем к семидесяти, и Руслана она называла: «Молодой человек». На мотоциклетный шлем в его руке смотрела весьма неодобрительно, но, в конце концов, её любимый племянник, тот самый, который попросил её встретиться с киевлянином, тоже ездил на мотоцикле.

— Я сейчас не то что несовременная, — это понятно. Я сейчас — немодная, — Говорила хозяйка. — Сейчас модно обличать преступления коммунистов. Они, конечно, натворили дел, это правда. Но вам, молодым, кажется, что если коммунисты были плохи, это как-то оправдывает Гитлера. Который говорил, что с ними борется. А это совсем не так… — Племянник охарактеризовал её: «Наш местный Визенталь». По его словам, сбором информации о преступлениях нацистов в области она занималась лет сорок. То есть начала, когда её нынешний собеседник только родился. Если не раньше.

— Ну не надо всех молодых под одну гребёнку-то! — Улыбнулся Руслан. — Я так не считаю. Столкнулись две, как сейчас говорят, тоталитарные идеологии, и зачем искать, какая из них лучше?

— Ну, вот… — Евгения Иосифовна кивнула. — Меня тут сейчас многие чуть ли не коммунисткой считают. А я ею и при Союзе не была. А сбором материалов о том, что у нас в области немцы натворили всего за несколько лет, и тогда занималась. Вас ведь, Руслан, это интересует? Иначе зачем бы вы хотели встретиться с таким… устаревшим человеком?

— Ну, это вы зря! — Руслан продолжал улыбаться. — Вы ещё и книгу можете написать. Материала, я смотрю, у вас хватает. Спонсоров найти, наверное, можно, хоть в Израиле. Но вы же не только Холокостом занимаетесь?

— Нет, конечно. Преступлениями в отношении всех, независимо от национальности, — Сказала хозяйка. — Нам, евреям, и так всё понятно. И всегда будет понятно. А вот украинцам, — да и русским, и всем остальным, — нужно рассказывать и напоминать…

— Так вот, меня интересует один человек. О нём известно немного — имя и фамилия, правда, редкая, ещё то, что угнан на работу в Германию. И не вернулся. Ещё приблизительное место не то рождения, не то откуда немцы его забрали.

— Что ж, посмотрим, — Сказала Евгения Иосифовна, включая компьютер. Как ни странно, пользовалась она им очень умело. — Давайте свою редкую фамилию.

— Заголь, — Ответил Руслан.

— Действительно, это не Петренко, — Отметила хозяйка, стуча по клавишам. Печатала она десятью пальцами. — Вот, есть, Заголь Николай Иванович. Подходит?

— Вероятно, да.

— Сейчас посмотрим на него. Если поможете мне снять папку с верхней полки. Во-он ту. Только аккуратно…

С ростом Руслана это не составляло проблемы. Папка была толстая, и в ней явно были материалы не на одного человека. Вот если бы человек был, например, академиком… В другом случае столько просто не набралось бы. Биография «простого» человека не занимает столько места. Особенно человека советского.

Так и оказалось. Перелистав бумаги, хозяйка открыла её где-то на середине.

— Вот ваш Николай. — Она назвала его родное село. — Так… Двадцатого года рождения. Интересно, почему был не в армии. Ага, была тяжёлая травма головы. Советский военкомат счёл непригодным, а немцам подошёл… Из Германии не вернулся. Судьба неизвестна. Практически всё, что есть на карточке.

— А фотографии там, случайно, нету? — Спросил Руслан.

— Есть. Даже две.

— А переснять можно?

— Конечно, если у вас есть чем.

— В наше время, — Снова улыбнулся Руслан, — Даже обычный телефон творит чудеса. Вот им я снимки и сделаю… Спасибо. Ещё вопрос: а в каких условиях остарбайтеры жили в Германии?

— В разных. Зависело от хозяина, у которого они работали. Сейчас пишут много историй, как они жили душа в душу. Такое бывало, но бывало и наоборот. Некоторые хозяева были похлеще эсэсовцев…

— Но в любом случае, это было лучше, чем в концлагере? — Уточнил Руслан.

— Конечно, несравненно. Ничего общего.