Шрифт:
Но теперь никто ему не кланялся, никто с ним не заговаривал, и все поворачивались к нему спиной.
"Чепуха!
– подумал господин Сноббе.
– Стоит мне позвенеть монетами в кармане, и они тут же скинут передо мной шапки!"
Он позвенел монетами в кармане, но никто даже не взглянул на него.
"Ха!
– сказал он себе.
– Они обиделись. Ну а мне-то какое дело? У меня есть мои деньги, и мне плевать на этих ничтожных людишек".
Он зашел в табачную лавку и сказал:
– Мне нужна сигара.
– А мне какое дело?
– ответил хозяин лавки.
– Я заплачу за сигару большие деньги, у меня их предостаточно!
– сказал господин Сноббе и швырнул на прилавок горсть монет.
– А мне какое дело?
– сказал хозяин и смёл деньги на пол.
У господина Сноббе от злобы так потемнело в глазах, что он с большим трудом нашел выход на улицу.
Там он увидел мальчика, продававшего газеты, и крикнул, вытаскивая деньги:
– Эй, мальчик, ну-ка пошевеливайся! Мне нужна газета.
– А мне какое дело?
– ответил мальчик и, громко свистнув, прошел мимо.
Господин Сноббе оторопел от неожиданности да так и остался стоять посреди улицы с деньгами в руке.
От злости у него вдруг заболел зуб. Он отправился к зубному врачу и бросил ему на стол пачку денег.
– Вот этот зуб, - показал господин Сноббе, - надо поскорее вытащить. Он у меня очень болит!
– А мне какое дело?
– сказал зубной врач и отвернулся.
У господина Сноббе глаза на лоб полезли. Выйдя на улицу, он двинулся прямо к бургомистру.
– Я - богатый господин Сноббе из замка, - сказал он.
– А мне какое дело?
– ответил бургомистр.
– Но жители города возмутительно себя ведут! Они не желают со мной даже разговаривать!
– Ну а мне-то какое дело?
– сказал бургомистр и рассмеялся.
Богатый господин Сноббе нахлобучил на голову шляпу, хлопнул дверью и отправился к себе в замок: там он наконец отдохнет от этого обнаглевшего городского сброда и утешится вкусным обедом в семейном кругу.
Но увы!.. Дома его ждали новые неприятности. Все его повара и слуги покинули замок.
– Я запрещаю вам уходить!
– кричала им вдогонку фру Сноббе.
– А нам какое дело?
– отвечали они ей и уходили один за другим.
Пришлось фру Сноббе вместе с молодыми господами-сыновьями самим идти в лавки за продуктами.
И вот здесь-то им пришлось пережить ужасные минуты. Разнаряженные, ходили они из лавки в лавку, держа в руках горсти монет, и говорили:
– Нам нужны яйца, нужны рыба, мясо, масло, хлеб, сыр, сахар, зеленый горох, ревень! Мы хотим это все купить.
И повсюду слышали один и тот же ответ: "А нам какое дело?". Они обошли все лавки до единой, но купить им так ничего и не удалось.
– Мы умираем с голоду! Мы хотим есть! Мы больше не можем терпеть! говорили они.
– А нам какое дело?
– отвечали им люди.
Так и вернулись они в свой замок с пустыми руками. Толстой госпоже Сноббе пришлось идти в огород, где, лежа на животе, она долго ковыряла землю своими унизанными драгоценными камнями пальцами, чтобы выкопать несколько картофелин и морковок. Потом она стала варить из них обед, и от злости из глаз у нее потекли соленые слезы. Они капали прямо в кастрюлю, и это было очень кстати, потому что, конечно же, она забыла посолить картошку.
Да, это был, прямо скажем, очень, очень грустный обед...
4
Так прошло три дня.
– Нет, мы не можем здесь больше оставаться!
– решили Сноббе, упаковали свои вещи и с важным видом отправились на станцию.
Чемоданы им, разумеется, пришлось тащить самим, и когда они наконец добрались до станции, поезд ушел перед самым их носом.
– Эй, подождите!
– кричали они.
– Мы тоже поедем этим поездом! Мы поедем первым классом!
– А мне какое дело?
– сказал начальник станции. От этих слов у господина и фру Сноббе помутилось в глазах.
– Что же это такое?
– закричали они.
– В этом городе жить мы больше не можем, а уехать отсюда мы, выходит, тоже не можем?
Они сели на свои чемоданы прямо посреди перрона и принялись ругать всех подряд: и начальника станции, и проводников, и носильщиков, и всех остальных жителей города, не исключая даже детей.
– Сброд!
– кричали они.
– Ничтожества! Чернь! Нищие! Хулиганы! Мерзавцы!
Что толку, что их карманы были набиты деньгами, - без помощи других людей обойтись они не могли, без помощи этих нищих, всего этого жалкого, как они считали, сброда.