Пока единственным утешением было то, что перстень удалось вернуть. Ильин завернул его в кусочек полиэтилена и положил в маленький кармашек брюк. Перстень давил на бедро, напоминая о своем присутствии, и это служило гарантией его сохранности вплоть до субботнего вечера, когда Ильин должен будет предъявить его в качестве пароля.

В танцевальном зале было пока мало народа. На невысокой круглой эстраде стояли пюпитры и стулья. Музыканты с черными галстуками-бабочками на белых накрахмаленных рубашках занимали свои места. Услышав, как оркестранты настраивают свои инструменты, Ильин подумал: Уж не заменила ли администрация танцы на вечер классической музыки?

И тут же увидел Галину. Она обрадовалась и сделала непроизвольное движение навстречу ему, но тут же погасила свой порыв из опасения столкнуться с мужским пренебрежением.

Видимо, жизнь приучила её не верить в хорошее отношение к ней мужчин. Несколько лет промаялась с мужем, вымещавшем на ней свою злость и в трезвом, и в пьяном виде, пока тот не погиб, врезавшись на своем грузовике в самосвал... Ишь ты, завивку сделала. Зря это она: гладко зачесанные волосы были ей больше к лицу.

И, решив больше не испытывать терпения взволнованной его появлением женщины, Ильин направился к Галине:

А я вас сразу и не узнал: вы в другом платье, прическу у вас новая. Я ещё подумал, кто эта интересная женщина? А оказалось, что это вы...

Лицо Галины осветила улыбка. Сияющими глазами она смотрела на него.

Как мало надо женщине, чтобы почувствовать себя счастливой, подумал Ильин и кивнул в сторону оркестра:

А эти реликты откуда здесь появились? Танцы, что ли, отменены?

Нет, что вы! Это музыканты из Санкт-Петербурга. Они каждый год приезжают сюда подзаработать. Здесь, в пансионате Южный, то магнитофонные кассеты покрутят, то этот оркестрик поиграет. Моя подруга, в доме которой я остановилась, работает здесь буфетчицей. Она говорила, что музыканты, хоть люди и серьезные, но с учетом вкусов публики играют практически любой репертуар.

Музыканты закончили настройку инструментов. С полминуты оркестр молчал. Но вот пианист взял вступительные аккорды танцевальной мелодии.

Через несколько тактов вступили скрипка, гитара, аккордеон. А чуть позже саксофон выдал из своего нутра переливчатую мелодию... И все это слилось воедино, и зазвучала ритмичная веселая, и в то же время щемящая душу музыка, неудержимо влекущая туда, в зал...

Ильин танцевал и вдруг поймал себя на мысли, что вся эта история вокруг перстня, бильярдный зал, убитый Дуплет, перестрелка в парке всего лишь нелепое кошмарное видение. А реальность, жизнь здесь, в этом большом танцевальном зале с высокими потолками и маленькой эстрадой, на которой весело, сами получая удовольствие, играют музыканты, заставляя окружающих людей подчиняться их настроению, звукам летящей вверх и зовущей всех за собой мелодии.

Лицо Галины раскраснелось, взгляд уже был не затравленным, а дерзко призывным, дразнящим, словно вопрошающим: Ну что? Слабо тебе уговорить меня сегодня?

Перед глазами некстати всплыло кровавое пятно, расплывшееся вокруг рукоятки охотничьего ножа, торчащего из груди Дуплета. И Ильин с досадой подумал, что не сможет получить истинного наслаждения от близости с женщиной после всего сегодня пережитого. Ну, ничего, с другой стороны это и неплохо: женщина от нетерпения станет более покладистой.

В зале появился Бородин в сопровождении своей вчерашней партнерши с золотыми зубами. Поймав его тревожно-вопросительный взгляд, Ильин ободряюще подмигнул и кивнул головой, давая понять, что все в порядке и перстень уже у него. Старый сыщик обрадованно засуетился и, сбившись с ритма, вместо быстрого, повел свою партнершу в медленном танце. Словно в угоду его старомодному вкусу, высокий, худощавый, с залысинами на лбу пианист плавно перешел на танго, и, как по мановению волшебной палочки, лица танцующих сделались томно-задумчивыми, и партнеры, заключив друг друга в объятья, как бы остановили свой бег и предались в танце воспоминаниям.

Ильин проснулся от громкого стука в дверь. Резкий голос горничной, способной, казалось, разбудить обитателей сразу нескольких этажей, напомнил Ильину о просьбе разбудить его в шесть часов утра.

Он быстро умылся, оделся, выпил кефира и ещё раз, перед тем как выйти, проверил, на месте ли оружие, удостоверение и перстень-печатка. На сегодняшний день эти три предмета представляли для него наибольшую ценность.

Выйдя из пансионата, он зашагал по уже знакомой дороге, ведущей к Источнику красоты. У источника он подождал, пока приехавшие сюда на велосипедах пожилые мужчина и женщина наполнят огромные полиэтиленовые канистры родниковой водой, и как только они скрылись из вида, быстро вскарабкался по выступам каменной кладки, перескочил на небольшую площадку, с которой начиналась тропа, и вскоре достиг места условленной встречи. Пименов был уже там. Поздоровавшись, он сказал:

Начинай рассказывать: события, о которых ты знаешь, произошли раньше моих.

Пименов выслушал Ильина и, вытащив из кармана четыре патрона, протянул их москвичу:

Твои действия были правомерными, к тому же ты никого не убил и не ранил. Ты облегчил мне задачу: надо будет искать только убийцу Дуплета, а тебя пока оставим в тени это в моих силах.

Значит, мне не надо переходить на нелегальное положение?

Не юродствуй, Ильин. У меня тоже начальство над головой нависает, и прокуратура за законностью неусыпно следит, так что постарайся не преступать дозволенную грань, не подставляй меня. Себя тоже.