Ханна удивилась – обеды в Лос-Гатосе обычно проходили весело, хотя в последнее время веселье стало каким-то пронзительным и натужным, – и взглянула на отца.

Он смотрел на маму. Без отрешенного выражения, но печально.

– Пап?

Он заморгал, будто спросонья, и отчитал Ханну за булочку, хотя и не очень искренне. Мама продолжала смотреть в окно, словно увидела что-то в далекой дали и раздумывала, не выскочить ли прямо сейчас из-за стола и не броситься ли за этим чем-то, пока оно не исчезло из виду.

Принесли заказанные блюда, все поели, а потом поехали домой и с тех пор в Лос-Гатос не возвращались. Ханна решила, что именно с этого обеда и началось все плохое.

Потому что спустя два месяца мама уехала из дома.

В целом почти ничего не изменилось. Ханна ходила в школу, делала домашние задания, по вторникам посещала уроки французского (факультативно, потому что мама считала необходимым знать иностранный язык, хотя ближайшим местом, где говорили по-французски, наверное, была Франция). Папа ездил в магазин за продуктами и готовил ужин – мама Ханны часто отправлялась в служебные командировки по Америке и Европе, так что всегда досадовала и злилась на кухонную плиту и духовку, – и все шло как обычно.

Однако же есть разница между «мама в отъезде до выходных» и «мама в отъезде непонятно на сколько». Кухонный стол становится огромным. Посудомоечная машины шумит слишком громко.

На неделю приехал погостить дедушка – точнее, его вечные странствия по миру наконец-то занесли его в Санта-Круз, – и это было здорово. Он вел себя как обычно, мастерил странные фигурки из всякой ерунды, подобранной на прогулках, и дремал в кресле (как он выражался, «давал отдых глазам»). Однажды он приготовил ужин, хотя трудно было понять, что это за блюдо, и попытался помочь Ханне с домашним заданием по естествознанию, но минут десять недоуменно глядел на вопросы, а потом сказал, что они все неправильные.

Несколько раз к ним приходила Зои, провести время с Ханной. Тете Зои было двадцать восемь. Она жила в большом городе и была своего рода художником. Крашеная блондинка с ужасно ершистой стрижкой и татуировками, она постоянно одевалась во все черное и была папиной сестрой, намного его младше, и Ханна заметила, что Зои с папой смотрят друг на друга с настороженным удивлением, будто не верят, что они вообще родственники и принадлежат к одному и тому же виду живых существ. К тому же Ханна не очень понимала, что такое «своего рода художник». Она догадывалась, что это не самое лестное выражение, потому что так Зои называла мама, а мама Ханны и Зои не всегда ладили. «Своего рода художник» явно отличался от просто художника, ведь, как показывали многочисленные проверки, тетя Зои вообще не умеет рисовать.

Тетя Зои была дружелюбной и веселой; она изо всех сил старалась внушить Ханне, что, хотя родители Ханны сейчас не живут вместе, это не означает, что мама или папа ее разлюбили. Случается, что люди всю жизнь проводят вместе, а случается, что нет. Это их личное дело, и никто из посторонних никогда не сможет понять, почему так происходит. Иногда на это имеются важные причины, иногда – странные, а иногда это случается потому, что ничего нельзя исправить. А иногда причина бывает самой обыденной.

Ханна не знала слова «обыденная». Тетя Зои махнула рукой и невнятно пояснила: «Ну, понимаешь… обыденная».

Потом Ханна нашла это слово в интернете. В интернете говорилось, что оно обозначает нечто, «имеющее отношение к обычным жизненным проблемам». Объяснение ничего особо не проясняло до тех пор, пока Ханна не сообразила, что это всего лишь второе значение слова и что его чаще употребляют в смысле «ничем не примечательный, неинтересный».

Тут Ханна кивнула. Она не совсем понимала, как может быть неинтересно то, что мама с папой не живут вместе, но начала сознавать, что неинтересной постепенно становится вся ее жизнь.

Потом Зои приехала с ночевкой, посидеть с Ханной, потому что папа уехал в командировку в Лос-Анджелес. Ханна ввернула слово «обыденный» в разговор и с удовольствием заметила улыбку тети. Осмелев, Ханна спросила, не проще ли в следующий раз ей самой съездить в гости к тете Зои, в большой город. Ей казалось (о чем она говорить не стала), что там у них будет больше возможностей сдружиться и найти какие-нибудь новые развлечения, в отличие от ничем не примечательных и неинтересных. Зои ответила: «Да, наверное» – и предложила сделать попкорн и посмотреть кино.

Что бы там ни означало слово «обыденный», Ханне хватало сообразительности понять, что «да, наверное» обычно значит «нет».

В общем, жизнь тянулась, как длинная передача в телевизоре, который невозможно выключить. Ханна ходила в школу, ела и спала. Каждые несколько дней мама присылала ей письмо по электронной почте, и раз в неделю они разговаривали по скайпу. Мейлы были короткими, все больше о погоде в английском городе Лондоне, где работала мама. Телефонные разговоры были лучше, но иногда казалось, что в роли мамы теперь другая актриса.