— Так-с, так это ж мои соседи, а кем вы приходились покойному Леонтию Андреевичу? — вставая со стула и направляясь к секретеру, произнёс капитан.

— Насколько я помню, племянником. Только Леонтию Николаевичу, — строго произнёс я. — Про Леонтия Андреевича я не слышал.

— Да, да. Оговорился, простите, — извинился Генрих Вальдемарович, и словно ничего не произошло, продолжил:

— А что за несчастье?

— Я бы не хотел обсуждать это. Вопрос касается чести, и это наше семейное дело.

— Конечно, ваше право. Простите старика за бестактность. Вернёмся к началу, чем могу быть полезен?

— Вчера ночью, — стал излагать свою просьбу, — я потерял одного человека, моего слугу. Мне очень бы хотелось его найти, а так же то, что исчезло вместе с ним.

— Так вот почему вы один! Вот же мерзавец, ах, негодяй. А что он похитил, деньги, наверное?

— Да, в портмоне лежали какие-то деньги. Английские фунты, ассигнации, но немного, около сотни. Я не особо доверяю бумажным билетам. Важно другое: там были мои и дядины документы, и Смит их подло украл. Всё, что у меня осталось, так это пара рекомендательных писем да несчастная купчая, из-за которой я здесь.

— Какая купчая? — заинтересовался Есипович.

— Вот эта, — сказал я, протягивая листок. — Генрих Вальдемарович, вы сможете мне помочь в поисках?

— Да уж, горе так горе. — Хозяин кабинета повернулся к окошку, и встал ближе к свету, рассматривая документ. — Не приходит беда одна, — с горечью произнёс он. — Конечно, узнать про такое… сердце у Леонтия не выдержало. Ну, Сашка, едрить тебя. Ну, Сашка! Говорил же, предупреждал! Что с матерью то будет? Аспид! Послушайте меня внимательно и говорите только правду. — И куда подевался добродушный старичок? — Это вы выиграли в карты у Сашки именье?

— Я его выкупил. И не у Сашки, а у того человека, который написал мне письмо. Генрих Вальдемарович, так вы поможете?

— Не врёте. По глазам вижу. — Штабс-капитан вернулся к стулу. — Смиритесь и выкиньте из головы своего Смита. Пустое это, он уже наверняка по дороге к Варшаве.

— Вот сукин сын! — Вырвалось у меня.

— Я догадывался, что у Леонтия был покровитель, догадывался, — стал рассуждать вслух Генрих Вальдемарович. — Неспроста же ему пенсион такой дали. Ладно! — закидывая ногу за ногу — Дядек Ваших Господь прибрал, царство им небесное. Так что один Вы как перст и переживать Вам надлежит в первую очередь о себе. Вы же сейчас иностранец без пашпорта.

— Я не иностранец!

— Но по факту это так? Согласитесь. Секундочку, я не ослышался, Вы упоминали о рекомендательных письмах, можно их посмотреть? Надеюсь, они не так измордованы, как купчая, буковки разглядеть-то хоть можно?

— Конечно, если Вы соизволите распорядиться принести мой сундук. А по поводу того, как поручик хранил документ, — не моя вина. Думаю, купчая неделю не сходила с игрового стола.

Не вставая со стула, Генрих Вальдемарович протянул руку к стене и дёрнул за шнурок увиденный мною только сейчас. Буквально через пару секунд дверь в кабинет отворилась, и в проёме показался солдат. Самый настоящий, в мундире и сапогах, только давно уже в отставке, с явно выраженной сединой и такими же, как у хозяина, усами.

— Стёпа, у гостя нашего в тарантасе сундук лежит, неси его сюда.

— Позади, на подножке, — уточнил я, — серебристого цвета с монограммой и чёрными ремнями. Тяжёлый, одному не справиться.

Я услышал, как на мои предостережения по поводу веса солдат тихонечко хмыкнул, мол, для кого как. Что ж, посмотрим. И будто в подтверждение моих мыслей штабс-капитан добавил:

— С братом в подмогу, бережно.

Пока несли сундук, Генрих Вальдемарович расспрашивал меня о разных пустяках: о дороге, погоде, каким маршрутом добрался до губернии, давно ли посещал столицу, и видел ли я слона. Наконец-то Степан с братом-близнецом доставили затребованный багаж. Алюминиевый ящик класса D на четыреста пятьдесят пять литров не поддаётся коррозии, не боится воды и, самое важное, в случае надобности может отдать свой ценный металл. Помните условия копирования? Всё разрушается от времени, но если схитрить и переплавить, то ограничения чёртового ядра можно обойти. Повернув ключ в замке, и откинув крышку, я ощутил лёгкое движение позади себя. Все, начиная от хозяина дома и заканчивая солдатами, нагнулись, стараясь рассмотреть содержимое. А объяснялось всё тем, что сверху лежали два пистолета. Понятно, что во время путешествия случаи бывают разные, и к собственной безопасности стоит подходить не только со всей ответственностью, а и с известной долей выдумки. И когда оружие появляется оттуда, откуда совсем не ждёшь, шансы у участников противостояния немного изменяются. Вроде бы прописные истины, однако, повышенный интерес вызвал и ещё один факт: где же у пистолей воспламеняющий порох механизм? Подумали об этом многие, и вопрос уже готов был слететь с уст. А вот давать ответ на него я не собирался.

Отодвинув оружие, я вытащил пенал с писчими принадлежностями и, изъяв из стопки конвертов несколько, захлопнул крышку.

— Это рекомендательное письмо от Ранджита Сингха из Лахора, это от губернатора Мадраса лорда Уильяма Генри Кавендиш-Бентинк, вскрытое от губернатора Ямайки сэра Эйра Кута. Это от…

— Давайте посмотрим открытое, — предложил капитан, сделав отмашку слугам, отпуская их. — Так-с, хмм… не пойму что-то.

— Письмо на английском, — подсказал я.

— Да я и по-французски не очень, так, с пятого на десятое. Да и без очков… Прочтите.

"Дорогой друг, милостью Божией и короля Георга III губернатор Ямайки, я, сэр Эйр Кут, без колебаний и сомнений заявляю, что рад был знакомству с благороднейшим и великой чести русским дворянином Алексей из рода Борисова, оказавшим мне неоценимые услуги".

— В остальных то же самое?

— Я не читал, — сухо произнёс я, складывая письмо.

— Добро. Ответьте на мой вопрос. Коли всё разрешится для Вас благополучно, что собираетесь делать с именьем?

— Если б Леонтий Николаевич был бы с нами, то отдал бы ему эту купчую, погостил немного и отправился бы через всю Россию в Охотск. А сейчас даже не знаю. Я ж не был в именье. Может, мне там настолько понравится, что останусь жить. Даже яблони, как у вас посажу.