– О двух девственниках. Они сидят у подножия Фудзиямы и боятся посмотреть друг на друга.

– А почему?

– Потому что могут влюбиться.

– Ну и что?

– Любовь часто бывает несчастной.

Джон усмехнулся:

– Ну, я-то, допустим, не боюсь.

– Я тоже, – бросила она. – Но давай, сначала запишем что-нибудь еще.

И они и продолжили свои музыкальные эксперименты. Заключительный творческий акт протекал в постели.

Первым, кого увидела Синтия, вернувшись домой, на день раньше обещанного, был Пит, свернувшись в калачик, спящий в кроватке Джулиана. Она заглянула в другие комнаты, но везде было пусто. Только горы пустых бутылок свидетельствовали о том, что жизнь в ее отсутствии кипела тут ключом.

Джона она нашла на террасе. Он восседал за столиком в купальном халате. Йоко Оно, сидевшая напротив него, спиной к двери была одета в черное кимоно. Они пили чай.

Увидев жену, Джон начал подниматься:

– Синтия? Так рано? Что случилось? А где Джул?

Присутствие японки не обрадовало Синтию. Но оснований подозревать Джона в измене не было.

– Все в порядке, – ответила она. – Мальчик у миссис Роул. А вы тут как?

Вдруг ее взгляд поймал какое-то движение на полу. Это Йоко, не оборачиваясь, осторожно снимала домашние тапочки и ногами запихивала их поглубже под столик.

Синтия быстро наклонилась и подняла тапочки. Держа их на вытянутой руке, как дохлую крысу, она брезгливо сообщила:

– Это не мои тапочки. Чьё это?

Йоко встала. Повернулась и, глядя ей в глаза, многозначительно сказала:

– Моё.

Джон и Синтия молчали, пока Йоко переодевалась, удалившись в спальню, а затем, не прощаясь, покинула дом. Сразу после этого бросилась собирать вещи и Синтия.

Джон ходил за ней, неуверенно бормоча:

– Это не то, что ты думаешь... У нас чисто интеллектуальное общение. Мы записывали альбом...

– А тапочки?! – вскричала Синтия.

Джон не нашелся, что ответить и удалился в кабинет.

Несколько дней она прожила у друзей. Но потом, не выдержав, вернулась.

– Это были тапочки Пита, – сообщил ей Джон первым делом.

– Да?! – обрадованно воскликнула она, делая вид, что поверила. В конце концов, важно было не то, что тут произошло, а то, как к этому относится сам Джон.

Но уже через две недели он осторожно, явно нервничая, предложил:

– Син, а почему бы тебе не съездить в Италию?..

Именно в этой поездке она и получила сообщение о том, что Джон начал бракоразводный процесс, объявив... о ЕЁ супружеской неверности.

Как это часто бывает, друг в момент семейной драмы, пытался остаться другом для обоих сторон. Однажды Пол приехал к Синтии с Джулианом в Уэйбридж (Джон теперь жил с Йоко в доме Ринго на площади Монтегю-Сквер). Синтия была взволнована одинокой алой розой, которую Пол вручил ей, шутливо предложив:

– Ну так как, Син? Может, давай теперь поженимся?..

А ведь большинство ее прежних знакомых теперь отвернулись от нее, боясь испортить отношения с Джоном.

Весь вечер Пол объяснял ей, что не стоит принимать близко к сердцу очередную прихоть Джона.

– Посмотри на себя! – говорил он ей. – Ты – красивая, стройная, молодая блондинка! А теперь вспомни эту зверушку! Ты думаешь, Джон – совсем идиот?

– Конечно.

– Приведи пример.

– Моя «супружеская неверность».

Крыть Полу было нечем. И все же ему очень хотелось, чтобы его слова были правдой. Синтия была такой домашней, уютной, «ливерпульской»... А Йоко несла в себе загадку, одну из тех, которые ему так не нравились.

Синтия окончательно отбила у него желание спорить, сказав:

– Ты говоришь, он перебесится... Но вот ты, Пол, ведь никогда не поступил бы так с Джейн.

Он был вынужден признать ее правоту. Он бы так никогда не поступил. Он не такой.

Прощаясь, он потрепал по голове Джулиана и вдруг заметил, что глаза у того на мокром месте.

– Эй, Джул, – невесело усмехнулся Пол. – Не надо слез. – И добавил, делясь своим старым секретом, которым пользовался с того дня, когда потерял мать: – Лучше спой, и все станет лучше...

Сидя в машине, он вдруг пропел про себя сказанные пацану слова. Мелодия появилась сразу.

Остальной текст и мелодия припева были написаны моментально. И Пол отправился к Джону показать новую песню, надеясь, что она заставит его еще раз подумать о том, верно ли он поступает.