– Федос, ты на месте?

– С ночи сидим здесь, як ты велел! – отозвался Щусь.

– Посмотри, не видать там офицерья?

– Вроде йдуть! – донесся издали голос Щуся.

– Сколько?

– Чоловик двадцать, може, трошки больше… и дальше ще якие-то темнеють!

– Ну и затихни!

Нестор вернулся на левый берег, где его ждали Савва и еще несколько черногвардейцев. Перекрывая шум воды, крикнул:

– Идуть!

Вскоре из-за бугорочка показалась первая группа офицеров. Это была уже не бравая армия России. Одежонка поизносилась на фронте и за время переходов по охваченным большевизмом и крестьянскими восстаниями местам. Лица небриты. Здоровые помогали идти раненым, больным. Двое потерявших коней кавалеристов несли на спинах седла. За их спинами нелепо мотались кожаные путлища с поблескивающими железом стременами.

– Ты начинай з нымы переговоры, а я на всякий случай при пулемети побуду, – сказал Нестору Савва и поднялся на пригорок. Сверху, от «Максима», он стал наблюдать в бинокль.

Нестор неторопливо, прогулочным шагом, двинулся навстречу приближающимся офицерам. Остановился на середине моста. Сопровождавшие его хлопцы прошли дальше.

Офицеры заметили вооруженных людей, с тревогой в них всматривались. Но – куда денешься? – продолжали идти. Попадались на их долгом пути и враги, и доброжелатели. Не столкнешься – не определишь, кто они, чего ждать от них, добра или зла.

Гуляйпольцы молча посторонились, пропуская офицеров на мост. Сами пошли сзади.

Нестор с легкой усмешкой рассматривал бредущих по мосту офицеров, усталых, перевязанных грязными, со следами засохшей крови, бинтами.

– Куда, господа, путь держите? – наконец спросил он, преграждая им дорогу. Их тут же окружили черногвардейцы.

– На юг. В родные края, – ответил крепко сбитый, ладный поручик, туго охваченный амуницией.

– Кому «родные»? Вам? Чи генералу Каледину?

Черногвардейцы взяли оружие на изготовку. Поручик тоже сделал попытку снять с плеча карабин.

– Не норовитесь, ваше благородие, – усмехнулся Нестор, – мы тут тоже все с норовом. – И крикнул: – Федосий! Тут господа не верят, шо у тебя скверный характер. Скажи им пару слов, не больше!

– Поняв! – И с правобережья, совсем низко над мостом, пролетели две короткие пулеметные очереди. – Можно и ще! Только я ще пока не сильно осерчав! – донеслось издали.

Офицеры растерянно заозирались. Увидели направленный на них пулемет. И тот разглядели, что сзади, на бугорочке, в кустарнике притаился.

Поручик вновь набросил карабин на плечо:

– Вы не шибко на нас наступайте. Следом ще тыщ пять идуть. Восемь эшелонов в Никополе разгрузились. А Днепр не стал. Потому мы сюда. Вынужденно. Другого путя нету. В случай чего, будем с оружием прорываться.

– Ты нас, поручик, тоже не пужай, – сказал стоящий рядом с Нестором Сашко Лапетченко. – Мы пужани и стреляни. Так шо страх уже весь вышел. Одна лють осталась. Будете прорываться, тем хужее для вас.

Поручик еще раз глянул на пригорок, откуда на мост смотрел темный зрачок пулемета.

– А может, договоримся, козачки? – спросил он. – Вы – запорожские, мы – донские, чего нам делить?.. Отступного дадим!

– Отступного?.. Это можно, – согласился Нестор. – Скидывайте оружие, седла. Это нам сгодится. И сами раздевайтесь!

– Зачем?

– Як «зачем»? До Днепра зачем добирались? Не иначе шоб искупаться! От и скидывайте все с себя. Исподнее тоже. Оно вам больше не понадобится. На том свете другое дадуть, чистое, не вшивое…

Поручик сбросил рваную шинель, папаху. Остался в гимнастерке с двумя «Георгиями», с красными нашивками на правом рукаве, свидетельствующими о ранениях. Губы его кривила презрительная улыбка.

– Нестор Ивановыч! Тут ще йдуть! – крикнул с правого берега Щусь.

– Сколько?

– Та штук десять.

– Гоните и их до гурту!

Конные черногвардейцы взяли в оцепление еще группу офицеров. На мосту их догнал Федос. С пригорка спустился Савва. Махно отошел в сторонку, к перилам, равнодушно глядел на бушующие черные струи. Он как бы сдал командование Савве. Впрочем, зная о мягкотелости Саввы, обязанности начальника без всякого приказа принял на себя энергичный Щусь.

– Чого голый стоиш? – оглядел он поручика.

– Не хоче купаться, – со смехом объяснил кто-то из гуляйпольцев.

– Расстреливайте, – сказал поручик, дрожа от холода. – Сделайте себе удовольствию. А топить себя, как котенка, не позволю!

– Скажите! Он, видите ли, не позволит! – возмутился Федос. – Це мы тут позволяем, ваше благородие!.. А ну возьмите его, хлопцы!..

Несколько дюжих сельчан схватили поручика, подняли, в то время как остальные держали под прицелом других офицеров. Поручик отчаянно сопротивлялся.

Внизу клокотала, втягиваясь в ледовую пещеру, черная вода.