– Не слышала, – признаюсь я.- Я в наушниках работаю.

– Ясно. Ну, я помчал, а то меня мой пузан дома заждался.

– Привет ей, – улыбаюсь я.

– А вы с Ванькой-то поговорили? Помирились?

– Поговорили, но не помирились, – вздыхаю.

– Странно, а со мной нормально разговаривал.

– Боюсь, что дело всё-таки не в тебе. Ладно, сложно это. Потом разберёмся.

– Ну, удачи, – расстраивается Матвей. – Он, конечно, мужик непростой.

– Очень непростой, – бурчу про себя.

Следом за Матвеем рабочее место покидает его секретарша.

– Деточка, ключи на вахту сдашь?

– Сдам. До свидания, Татьяна Серафимовна.

Несколько минут сижу, опустив голову перед собой на руки. Не понимаю, почему вдруг настроение стало таким кислым. Вроде бы и зарплате порадовалась. А вот факт, что с Иваном мы в подвешенных отношениях, не даёт радоваться жизни.

– Лучше бы я к Максимовскому пошла… – вздыхаю я вслух.

– И чем лучше? – спрашивает меня спокойный голос над головой.

Поднимаю глаза и встречаюсь с взглядом того, о ком только что вздыхала. Пожимаю плечами и продолжаю так же сидеть, не отрывая от него глаз. Шеф присаживается на стол рядом со мной, гладит по волосам. А мне от этого ещё больше хочется плакать.

– Поехали, – зовёт он тихо.

– Куда?

– К тебе. Возьмёшь вещи на два дня, а потом ко мне.

– Нет, – отвечаю я так же тихо.

– Почему?

– Не хочу больше проводить с тобой выходные.

– Тебе не хорошо со мной?

– Очень хорошо, – признаюсь я. – Но потом без тебя плохо.

– У меня был друг, – он неожиданно переводит тему, – и девушка. На четвёртом курсе я поехал в Германию по обмену. Через полгода вернулся, как раз в конце декабря. Они меня встречали, я был счастлив. Большой компанией отмечали Новый год. Потом она сказала, что на Рождество должна поехать с родителями в другой город к родственникам. А утром восьмого января машину друга нашли сгоревшую под мостом по дороге с загородной турбазы: не справился с управлением на скользкой дороге. В машине два обгоревших трупа – моего друга и девушки. Они прятались от меня, от родных. Я не понимал, зачем. Почему не признались мне, я бы всё понял. Потом её брат рассказал мне, что она встречалась с нами обоими с самого начала. Он был любимым, а я… перспективным.

Я прерывисто вздыхаю, закрываю и снова открываю глаза. Не знаю, что на это можно сказать.

– Больше у меня не было ни друзей, ни девушек. До тебя.

Он поднимает меня со стула за руку, привлекает к себе. Обхватывает моё лицо ладонями, гладит большими пальцами по щекам, скулам, губам, бровям.

– Синичка моя, – шепчет мне в лицо, – я хочу, чтобы у нас с тобой был один зонтик на двоих…

Глава 24

Он не сказал, что любит. Он сказал больше: что доверяет. Что готов снова впустить в свою жизнь другого человека, и этот человек – я.

А я влюбилась. Но не безоглядно. Просто смирилась с тем, что наша связь будет недолгой, и отвела себе роль жертвы. Приготовилась к тому, что через некоторое время босс наиграется и найдёт новое развлечение, а я буду тайком зализывать раны и лелеять в памяти каждую проведённую с ним минуту, каждое сказанное им слово. Но не была готова к тому, что он вот так раскроет передо мной душу, обнажит самое сокровенное. Что мне нужно будет не защищаться от него, а, наоборот, бережно охранять его сердце, оказавшееся неожиданно таким хрупким и ранимым. И это огромная ответственность.

Мы целовались в опустевшем офисе так долго, что успел сбыться прогноз синоптиков: июльский ливень набирал обороты, отыгрываясь за две недели зноя. Ваня сам закрыл кабинет нашего отдела и отнёс ключи на вахту. Выходить по такой погоде на улицу, даже просто до парковки, – немыслимо. Поэтому мы уютно расположились у него в кабинете. На корпоративной кухне нашёлся чай, а в моей запасливой сумке – пачка вафель, которые я купила в обеденный перерыв, но, заболтавшись с Тосей, забыла съесть. А теперь мы с удовольствием хрустели ими, смеясь, убирали крошки друг у друга с губ. Конечно, не руками – язык нам на что?! Это было весело, возбуждающе, интимно. Но почему-то никому из нас не пришло в голову заняться сексом в офисе. Просто целовались, ласкали друг друга через одежду, как школьники, и завелись так, что не заметили окончания дождя.

Около девяти вечера спустились на первый этаж и обнаружили в холле ещё нескольких человек, не успевших покинуть свои рабочие места из-за непогоды. Лица у них, в отличие от наших, были хмурые и озабоченные. Их ждали дома родные и дела. А всё, что сейчас нужно было нам, находилось здесь, поэтому нам с трудом удавалось сдерживаться, чтобы не расплыться в глупой счастливой улыбке.

До его дома рукой подать, а ко мне пиликать через полгорода. Но я знала, что мы снова зависнем на двое суток, поэтому настояла заехать за моими вещами.