— Открой, — потребовала она, ее многослойные одеяния трепетали, а это означало, что хозяйка волнуется.

В ящичке лежали отточенные карандаши, штук пятьдесят. Нашлась стопка нарезанной полосками сантиметров 15 в ширину, длинных листов пожелтевшей до кремовости, плотной бумаги. Такой лист и в трубочку скатать, как свиток, и конвертом сложить удобно. Отлично, на канцелярку тратится больше не придется.

Еще в одной шуфлядке лежала связка ключей.

Хозяюшка наша зависла в углу, где стоял сундук. Намек понятен, нам разрешено покопаться в этом монстре.

Господи, какая красота, я такие ткани только в музеях видела да на картинах великих художников. Бесподобно красиво и, вот прямо сейчас, для нас с Кирой абсолютно бесполезно. Зачем нам сейчас парча? А вот бархат сгодится, хотя бы для такого, чтобы прикрыть мою страхотную юбку, выглядывающую из-под плаща. Эта мысль привела меня в уныние, юбку-то на руках стегать придется. Эх, где моя старенькая швейная машинка…

— Спасибо Сара! Мы можем взять эти вещи? — Вроде и так все понятно, но надо соблюдать условности, для Сары это важно.

Сара замерцала мелко-мелко, как при перепаде напряжения сигнальная лампочка, эту замену мимике я уже выучила, такой вот невербальный способ выразить согласие или удовольствие. Сейчас нам с радостью дозволяли воспользоваться щедростью хозяйки. Мучительно сильно, до жгучих слез, захотелось обнять прозрачную женщину в порыве благодарности. Я ею искренне восхищалась и очень жалела, очень. За неполные сутки она эволюционировала от сгустка экто-плазмы, который хотел только жрать и не пущать, до Духа. Именно так с большой буквы. Существо хоть и не материальное, но, без всякого сомнения, разумное и волевое. Способное к сопереживанию, и даже имеющее чувство юмора. Как она мои песенки из мультика слушала! Вот её надо было молодым телом одаривать, обратилась я мысленно к тому, кто меня проволок мимо чистилища, а не пожилых тётенек тырить.

Мы с амазонкой так увлеклись, что даже скинули плащи, накинутые для тепла, ведь это помещение находились в неотапливаемой части дома. Да отапливалась, собственно только кухня и наши спаленки.

В сундуке, наполненном великолепным, но, явно устаревшим верхним платьем, не находилось того, что я хотела бы для Киры, ну и, может быть, для себя.

— Дорогая, скажи, — обратилась я к Саре, — а здесь только женская одежда? Для Киры, наверное, лучше мужскую одежду посмотреть, она ей больше подойдет. Ей бы рубаху теплую и штаны попроще на смену, ну и спать в чем-нибудь, чтобы не в дневном под одеяло лезть, а?

Сара с сомнением посмотрела на рослую амазонку и указала на другие лари. Это было ошибкой, потому что в ближайшем сундуке мы Киру потеряли. Там находилось оружие. После того как я неуважительно отозвалась о собственных клинках амазонки, она впала в апатию, а тут вона человеку счастье привалило вместе с разрешением ни в чем себе не отказывать.

Зато я прибарахлилась узкими шерстяными портами, которые планировала носить под юбкой для тепла, скомплектовала себе пижамку из каких-то подросткового размера одежек и даже заставила Киру прикинуть пару вариантов. Естественно, ей ничего не подходит, хотя вот из этого и вот этого вполне можно собрать приличные домашние штаны, потому как юбку я даже предложить ей не решилась. Наконец, Кира смогла вырваться из своего восторженного транса и соблаговолила осознать, что о ней тут, собственно, позаботится пытаются.

— А-а? — тянет она удивленно и растерянно, — мне не надо, у меня есть.

— Что у тебя есть, неискушенная ты моя, — по-родственному ворчать на растерянную деваху было неожиданно приятно, — и где оно?

Кира ухмыльнулась в ответ на мой бубнеж, без слов накинула плащ, и откуда-то из подмышки, начала доставать вещи: пару тканевых носков, подштанники местного разлива, все на завязочках, тонкого полотна рубашку, безрукавку из тисненой кожи, ремень со множеством приспособлений, черную тряпку, которую я определила как бандану. Ничего похожего на то, что сойдет за домашнюю одежду. Стоп! Из подмышки? Из подмышки?!! Картина мира рушилась на глазах. В очередной раз. Весь мой опыт орал — такого не может быть, потому, что не может быть никогда, а маленькая девочка, которая все еще жила в душе, радостно хлопала глазами. Вот она, МАГИЯ! Не мелочи вроде светляка и не палец, делающий вид, что он — зажигалка, а вот это явление и есть образчик высокой магии.

— Пространственный карман? — Пришло на ум не раз читанное определение. — А что там у тебя еще есть? — Детское, неподобающе ни возрасту, ни роли главы семьи, на которую я сама себя определила, любопытство сдерживаться никак не хотело.

— Ну, — протянула амазонка, смущаясь, — еще арбалет, котелок, подстилка походная…

— А места много еще? — внутренние крохобор с экспериментатором слились в экстазе.

— Ну…пара таких сундуков еще поместится. — Угумс, а на сундуке спать можно.

Вот же ж! Рачительная лентяйка во мне уже сообразила, кто будет таскать овощи с базара.

— Ки-ир, — и ласково так у меня получилось, что Сара встрепенулась, чуткая она, — а почему ты продукты от Сото в руках несла, а не в этой своей тайной сумке? — Амазонка растерялась. — Я так понимаю, что ты не только объема, но и веса не чувствуешь?

— Не чувствую веса, нет, — как бы прислушиваясь к ощущениям, пробормотала Кира, — а про корзину я и не догадалась, мне ведь нетрудно. Ой, точно, и сегодня можно было так твою капусту нести и не пыхтеть! Вот брыщ шершавый!