Шрифт:
Конечно же такое поведение командира очень льстило подростку!
Заметив, что юнга, как положено, собирается отрапортовать о своём прибытии, Алексей Матвеевич небрежно бросил: «Отставить», – и протянул ему руку.
– Как жизнь, сынок?
– Лучше всех! – разулыбался Иван.
– А что же, твоим друзьям – Василию и Охриму, служба на корабле пришлась не по душе?
– Не знаю… – пожал плечами Громак. – Это их дело…
– Темнишь ты, братец, по глазам вижу… Пришёл бы ко мне, мол, так и так, ребята просятся на берег, думаешь, мы бы с командиром стали возражать, препятствовать?
– Виноват, товарищ капитан второго ранга… – потупился Иван.
– Нехорошо как-то получилось… Мы с ними, как с порядочными взрослыми людьми, а они – портфель у Кравченко спёрли; хорошо хоть документы не тронули… Ну чего молчишь? Скажи хоть что-нибудь в своё оправдание! – Гущин снял фуражку из чёрного сукна и запустил её в полёт – да так ловко, что головной убор лёг точно на самодельный крючок, ввинченный в переборку между каютами именно для таких целей.
– Виноват… – повторил Ванюшка, понурив голову. – Исправлюсь!
– Харчей бы им на дорогу дали. Денег немного. Мы ж не звери какие-нибудь, не бездушные животные. Обычные советские люди. Моряки. Не подлые, не продажные, верные, щедрые – сердцем и душой!
– Да я их отговаривал, товарищ командир, а они – ни в какую… Мол, воля жратвы дороже…
– Понял… Но впредь ничего подобного себе больше никогда не позволяй. – Гущин строго посмотрел на Ивана, у которого от сердца отлегло: вертелась в голове мыслишка, что за этот проступок и его могут с корабля… того…
Громак подтянулся и отчеканил:
– Есть!
– И если планируешь совершить нехороший, неправильный поступок… Либо тебе вдруг станет известно о лихих намерениях какого-либо иного лица – немедленно поставь в известность старших товарищей… Вразумел?
– Так точно…
– Никаким позором – стукачеством, доносительством, – такой поступок категорически считаться не будет. Мы ведь один экипаж, одна семья. Согласен?
– Да…
– Вот представь: завтра в бой, а половина личного состава разбежались, кто куда, – неторопливо продолжал Алексей Матвеевич. – Что тогда делать? Как противостоять дисциплинированному, хорошо организованному врагу?
– Не знаю, – честно признался подросток.
– Чем ты занят сегодня вечером? – резко поменяв «пластинку», Гущин миролюбиво положил крепкую ладонь на его плечо и повёл к столу. – В картах разбираешься?
– Только в игральных, – вздохнул Иван.
– Приходи перед отбоем. Покажу места, где я бывал в походах.
– Слушаюсь.
– Да и… Ты как к науке относишься?
– Положительно! – встрепенулся Громак.
– Школу посещал?
– Три года – в дур… детдоме.
– После лета определим тебя в четвёртый класс.
– Здесь, на борту?
– Да где ж я тебе на корабле столько учителей наберу? В Севастополе, сынок, на берегу! Исключительно в свободное от службы время.
– Но…
– Никаких «но»! Командиром, как я, как Кравченко – желаешь стать?
– Ещё как!
– Значит, надо продолжать учёбу!
– Есть!
– Читать умеешь?
– Конечно… – даже обиделся Иван.
– На вот – возьми, моя любимая, – Алексей Матвеевич подвёл мальчишку к шкафу, в котором хранилась его личная библиотека, и протянул ему немалой толщины томик.
– Алексей Силыч Новиков-Прибой… «Цусима», – прочёл с обложки Громак. – О чём здесь рассказывается, товарищ капитан второго ранга?
– О беспримерном героизме наших моряков в период Русско-японской войны. Слыхал про такую?
– А то! Мой дед Павло, между прочим, в той бойне самое активное участие принимал. Он даже ногу на фронте потерял.
– Вот как? Значит, тебе это произведение точно понравится, сынок!
– Как пить дать! – заранее согласился Иван.
– Тем более что его автор сам находился в гуще тех событий и знал о них не понаслышке.
– Здорово! – Глаза Громака загорелись. – А кем он был на корабле, товарищ командир: боцманом, канониром или, может?…
– Прочтёшь – узнаешь, – улыбнулся командир [15] . – И тогда возьмёшься за другую книгу. У меня, как ты, должно быть, заметил, их много.
– А можно?
– Конечно, можно! Да, кстати… Ты домой письма пишешь?
– Да как сказать… – замялся Иван.
– Честно.
– Пишу. Но не слишком часто. Последний раз мамку с Новым годом поздравлял.
15
Непьющий Новиков-Прибой одно время отвечал на корабле за… спиртные напитки – матросам и офицерам тогда полагались порции в честь государственных и религиозных праздников; естественно, что Гущин не решился рассказывать юнге о таких «тонкостях» морской службы в царское время. – С.Б.