– Я вот на выпускной еду, – сообщила я с наигранной жизнерадостностью. – На Крестовский. А у вас уже был выпускной?

Ответа я снова не получила.

– С тобой как, все нормально?

Опять молчание.

Мне стало неловко, и даже как-то страшновато. На миг я пожалела, что остановилась и заговорила с ним. Ясно же, что у человека проблемы – так зачем мне в это лезть? Кто он мне – родственник, бойфренд? Так, старый знакомый, мы и не дружили даже… Попрощаться и пойти своей дорогой.

– Уходи, – вдруг сказал Саша едва слышным, хриплым голосом. – У меня все нормально.

Не скажи он этого, я может, так бы и сделала.

– Да врешь ты все, – сказала я, опускаясь на корточки напротив него. – Я же вижу. Тебе что, плохо? Хочешь, врача вызову?

– Только не врача. Блин, сказал же, уходи.

– Эй, ну-ка, что там у тебя?

Я наконец увидела, что Саша прижимает к животу какую-то тряпку, вроде грязного полотенца.

– Покажи! – потребовала я и потянула тряпку на себя. Он не стал сопротивляться. Видя, как послушно разжались его худые пальцы, я вдруг сообразила, что у него просто нет сил.

Футболка на его животе была разрезана сверху донизу, полотенце насквозь пропитано кровью.

У меня неожиданно закружилась голова. Метро как будто изменилось – все куда-то пропало, звуки отдалились… Я забыла, где нахожусь, куда еду – во всем мире остались только я и бледный как мертвец парень, истекающий кровью.

– Как это ты? – залепетала я испуганно. – Кто это тебя…

– Да плевать, – сказал Саша тихо, с досадой. – Фигня, царапина. Это мои проблемы. Иди, я сам разберусь.

Момент растерянности прошел. В следующий миг я была уже собрана, полна сил и готова действовать.

– Сиди, не двигайся! Где тут ближайший медпункт?!

– Геля, ну не надо! Мне нельзя к врачу!

Саша попытался произнести это угрожающе, но получилось жалобно. Вид у него был такой затравленный, что у меня защемило сердце от жалости.

Я не стала настаивать – нельзя так нельзя. И быстро нашла другой вариант.

– Поехали к нам! За пятнадцать минут доедем, и мы с мамой тебя перебинтуем. Полежишь, придешь в себя. Вставай!

Я помогла Саше встать. Он сумел подняться, но тут же потерял равновесие и тяжело навалился на меня. От него пахло куревом и потом, и каким-то жутким металлическим запахом – наверно, именно так пахнет кровь, когда ее много. Я подхватила его и потащила к платформе, поражаясь, как такой худой парень может быть таким тяжелым. Подошел поезд. Шатаясь как пьяные, мы ввалились в вагон.

– Уступите место, человеку плохо! – громко сказала я. Никто из пассажиров даже не шевельнулся. Я поняла, что не удержу Сашу, и отпустила его возле дальней двери. Он сполз по двери и, кажется, потерял сознание. Кровавая тряпка, которую он так и прижимал к животу, упала на пол. При виде нее меня снова замутило.

– Можно я сяду? – прошептала я какой-то тетке. Тетка испуганно взглянула на меня и отвернулась, сделав нейтральное лицо. Тогда я опустилась на корточки рядом с Сашей. Черт, сколько о себе узнаешь нового в критических обстоятельствах! Разве я могла предположить, что не переношу вида крови?

Поезд прибыл на «Черную речку» как-то удивительно быстро.

– Выходим, – сказала я Саше, вставая. Он не реагировал.

– Помогите мне его поднять, пожалуйста, – попросила я какого-то осанистого мужика.

Тот аж шарахнулся, произнеся загадочную фразу:

– Девушка, у меня семья!

Невероятным усилием я выволокла Сашу за дверь и дотащила до эскалатора. Все время, пока мы поднимались, дежурная орала по громкой связи:

– Сидеть на ступеньках запрещено! Девочка, немедленно встань!

Наконец эта пытка закончилась. На улице чистый воздух слегка оживил Сашу – из его глаз исчезла эта пугающая мутная пелена, он перестал опираться на мое плечо и пошел самостоятельно. Я перевела дух и тут же обнаружила, что погубила свое выпускное платье. Кремовый атлас покрывали пятна крови и бурые разводы, тщательно уложенная прическа сбилась набок… Ладно, истерика потом. Что значит платье, когда человек истекает кровью? Главное сейчас – оказать медицинскую помощь.

– Я поеду уже, ок? – хрипло сказал Саша. – Чего тут, до дома близко…

– Даже не думай! Мы уже почти приехали, – и видя, что он решительно берет курс на трамвайную остановку, я интуитивно добавила:

– Давай, хоть умоешься, а то еще в милицию заберут.

Этот аргумент подействовал.

Дверь открыла мама.

– Гелечка, ты что-то забыла? А…

Я ворвалась в квартиру, таща за собой Сашу, деловитая и решительная, как врач скорой помощи.

– Так, мам – со мной Саша Хольгер, он ранен в живот, и ему надо срочно помочь. Где аптечка, скорее! Перекись, вата, бинты!