Конечно, если кто-то подойдет совсем близко, то заметит, что дом толком не закрыт, да и на крыльце она могла в сгущающейся темноте пропустить следы. Но другого выбора у нее все равно не было, а она так вымоталась, что готова была заснуть прямо на полу.

Кое-как обтерев кровать одной занавеской, она постелила одеяло, под голову кинула узел с одеждой, достала второе одеяло — укрываться. Затем наскоро перекусила, порадовавшись, что бабушки уговорили ее забрать с собой две двухлитровые пластиковые бутыли с колодезной водой.

— Мало ли, — говорила Настасья. — Найдешь ли воду или нет — не помешают.

И вода очень даже пригодилась — одну она выпила за день, теперь пришла очередь второй.

Хотелось умыться и вообще, искупаться, но об этом пока и думать было нечего — воду надо было экономить. Кое-как обтеревшись влажными салфетками, Таня сняла пропотевшую одежду, переоделась в невесть, как оказавшийся среди вещей старенький спортивный костюм — не иначе, баба Маша подкинула — и отключилась, едва оказалась на кровати.

Ощущение опасности подбросило, но поздно — руку женщины крепко держал незнакомый волк.

— Отпустите! Кто вы? — Татьяна прерывисто дышала.

— Не дергайся, ты делаешь себе больно — волк говорил медленно, тщательно проговаривая слова.

— Отпустите, не буду дергаться.

— Бежать не станешь? Обещай.

— Кто вы? Что тут делаете? Зачем сюда вошли?

— Много слов. Сядь.

Татьяна потерла руку, которую отпустил волк, попятилась и села на кровать. Судя по свету, пробивавшемуся сквозь щели в забитых досками окнах, уже рассвело. Крепко же она вчера устала, раз заснула — из пушки не добудишься! Пропустила появление гостя, и, что теперь будет — неизвестно. Тратить силы на крики и слезы она не собиралась. Сначала надо выслушать, что хочет от нее этот волк, потом она решит, что делать.

— Татьяна Демина?

— С чего вы взяли? Галя я, — не задумываясь, ответила Татьяна.

— Нет, Демина, — волк сравнивал лицо женщины с фотографией в руке.

— И кого мы нашли? Неужели, пропажу? — речь была незнакомая, похоже, говорили по-английски.

Таня напряглась — появились еще два оборотня.

Высокие, крепкие, с длинными, стянутыми в хвост темными волосами, легкой небритостью и ощущением силы и опасности.

— Ее самую. Странно, как она здесь оказалась, но нам же лучше, сама пришла, и бегать по лесам не надо. Как удачно мы наткнулись на запах волчицы и решили его проверить.

— Рэмиллу сообщил? Он, наверное, там след прорабатывает, не оторвать.

— Не прорабатывает, они без чутья остались, только один не попался. Так бегали, глазами искали.

— Позвони, обрадуй.

— Что с самкой делать? Кроме метки альфы, про которую мы и так знали, выяснилось, что она беременна. Мне это не нравится.

— Сам вижу. О беременности уговора не было. Надо сфотографировать ее и отправить заказчику.

Татьяна переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять, о чем они говорят. Английского языка она не знал.

Один из троицы, самый внушительный, гибким и плавным движением перетек к ней, и, не успела женщина отреагировать, поднял за подмышки на уровень своих глаз.

От неожиданности и от испуга, Таня вывернулась, больно приложившись лицом о дужку кровати, почувствовала, как лопнула прикушенная губа и потекла кровь. Оборотень резко вздохнул и аккуратно придержал ее голову.

— Не надо дергаться. Сама себя ранишь. Я не причиню вреда, — и в сторону. — У нас есть, чем обработать ранку? Она губу разбила.

— Нет, а зачем? Залижи и все.

— Укусит, смотри, как смотрит.

— Люблю темпераментных девочек.

— Заткнись, Дерри, это будущая мать, имей уважение.

— На, — волк протянул ей чистый платок. — Вытрись. Сейчас мы сходим на двор, ты проснулась, надо идти в туалет писать. Потом ты поешь. Потом сделаем фотографии. Потом поедем на базу.

— Отпустите меня, зачем я вам? Я не свободна, я щенная, да вы это и сами видите, — сухо проговорила Татьяна. — Мой волк найдет вас.

— Так надо. Не бойся, мы не обидим.

Ага, как же! Собираются куда-то везти силой — и «мы не обидим». Неужели, это Кирилл ее ищет? Если да — вот ему сюрприз будет!

За то время, которое Таня провела в бегах, она успокоилась, многое обдумала и переосмыслила, и совершенно не боялась встречи с Кириллом. Конечно, ее бы воля, она бы его век больше не видела, но если попалась, что ж, поговорим.

Сердечко дрогнуло, ворохнулась Серая — не простим?

«Не простим».

Серая виновато затихла — и она проштрафилась, проспала появление чужаков.