Дверь поддалась с первой попытки. Эльфийка, ещё одна придворная дама, стояла на коленях, сжимая кинжал, которым ударила себя в сердце. На губах её застыла улыбка, радостная и счастливая — и Шэрра не понимала, почему она закричала и как успела улыбнуться. Видела только, что кровь стекала по телу.

Тошнота подкатила к горлу, но раньше её испугало бы увиденное куда больше. Сейчас вместе с медным ароматом подступило и привычное желание действовать. Она давно уже смирилась с чужими смертями. Она давно перестала их бояться.

Шэрра отступила на шаг назад. Это не её дело. Не её — всматриваться в улыбку, застывшую на губах у очередной королевской пленницы, которую величали придворной дамой.

"Она не сможет отобрать мою кровь".

Вот что означала эта улыбка.

Вот что хотела донести несчастная до всего мира и в первую очередь — до себя самой. Она не продалась. Она сумела уцелеть. В войне с королевой Каеной победило самоубийство.

Шэрра знала, что другая давно уже рванулась бы к кинжалу и ударила бы себя им в грудь. Им не запрещалось носить оружие. Никто всё равно не посмел бы тронуть Её Величество. Так почему бы не носить с собою средство определённой самозащиты? Почему бы не оказаться чуточку свободнее? Не сбежать из кровавого холода дворца?

Но нет. В столице все теряли желание жить. А она — хотела дальше. Она могла погибнуть на плахе в любое мгновение. Она могла показать магию королеве и не пережить тот момент. Могла просто попасть в немилость.

Вот только очень уж сильно хотелось, чтобы это случилось чуточку позже. Не сию секунду, не в тот миг, когда она ещё не подготовилась к собственной смерти. Нет — пока хотелось дышать, Шэрра продолжала это делать.

Она вышла из комнаты. Не закрыла за собою дверь — всё смотрела на труп молодой эльфийки. Она теперь казалась такой бледной на фоне алых пятен крови, что с губ даже сорвался короткий смешок. И эта радостная улыбка.

Послышался за спиной стук каблуков. Шэрра не содрогнулась — всё с той же покорностью в жестах, всё с тем же спрятавшимся в душе пламенем повернулась к королеве и вновь опустилась в глубоком реверансе, зная, как той было приятно впитывать её подчинение. Впитывать вместе с ним и силу, которая была в Шэрре, силу, за которую её полагалось казнить.

Она и так уже должна Рэну целую жизнь. Можно ли задолжать ещё больше?

— Что случилось? — сухо спросила Каена. — Есть повод задержаться в замке?

— Самоубийство, Ваше Величество.

Королева заглянула в дверь. Усмехнулась, узрев светловолосую эльфийку, а после и тяжело вздохнула.

— Я предложила и ей прийти завтра, — промолвила она. — Однако. Тебя нет там рядом.

— Я привыкла в точности выполнять приказы, Ваше Величество, — выдохнула Шэрра. Рэн бы дополнил — даже умирать тогда, когда прикажет королева. Но она не была последним Вечным, не была столь дерзка с королевой. Может быть, только от того, что всё ещё хотела жить. А может, у неё даже в безопасности не хватило бы духу перечить Каене. Шэрра не хотела проверять. Если б она оказалась в безопасности, то первым делом покинула бы этот дворец. Столицу. Вообще Златой Лес. Тем более в преддверии Златой Охоты.

Неделя? Две?

Сколько до неё осталось?

— Удивительно, — протянула Каена. — Удивительно, как всё это глупо, как всё это просто… Завтра приходить не нужно. Третьего дня.

— Как прикажете, Ваше Величество.

Каена усмехнулась.

— Иди, — кивнула она. — Можешь наведаться на кладбище и посмотреть, есть ли там свободные места. Завтра мне доложишь. А эту надобно унести. Скажи страже. Она теперь уже бесполезна.

Шэрра кивнула. Хотелось тоже выдать короткую улыбку на губах, но она не смогла. Не заставила себя это сделать. Эльфийка продала свою жизнь даром — в конце концов, Каена не пила кровь женщин. Наверное, потому была столь жестока. Наверное, потому в ней не было ни капли материнской доброты.

Шэрра больше не задавала себе этот вопрос. Она поспешила уйти, как только её отпустили; куда угодно, даже в тишину кладбища, лишь бы сбежать — вот оно, дар королевы Каены. То, за что другие не дали бы и гроша, она преподносила как невообразимую ценность. Лишний день жизни эльфа, что никогда не грешил. Не попадался ей на глаза. Не вызывал даже недовольства в ярких зелёных глазах.

Никто не хотел пополнить черёд смертей, что легли на сердце королевы. Никто не хотел стать частью её шествия по бессмертию. Трудно представлять — вот, Каена колдует годами твоей жизни, вот она живёт на те дни, которые ты так любил и так ценил. А ты смотришь с того света, с небес, но у эльфов нет там ничего.

Вечность слишком длинна, чтобы позволять человеческим религиям прорываться в их жизнь. Эльфы веруют, что превращаются в прах рядом со своими Златыми Деревьями, когда наконец-то обрывается нить их бесконечного существования.

Так решили Вечные.

Потому что после бессмертия им нужен отдых.

А что делать, если в мир пришёл всего на семьдесят лет, а королева Каена отобрала большую их часть? Что делать, если находишься в положении хуже обыкновенного человека? Их хотя бы не поедают Твари.