«Эх, я и забыл, что здесь еще не знают ни оптики, ни даже стекла», – расстроился Гисандр.

– Представь стенку горшка, сквозь которую можно смотреть, как сквозь обычный воздух или воду, – попытался объяснить он, вновь демонстрируя Темпею свою блеснувшую на солнце находку. – Только твердая. Вот это и значит «прозрачная». А линза – это вот такая круглая и выпуклая штука, как эта, только опять же «прозрачная».

Темпей помолчал, абсолютно сбитый с толку новыми откровениями. А потом задал вопрос, от которого у Гисандра стало на душе очень весело. Почти так же, как когда он обсуждал с Темпеем необходимость придумать зажигательные горшки для баллисты, которых еще никто в мире не делал. Они тогда были первооткрывателями, поймавшими кураж.

– Но ведь такого материала в природе не существует.

– Вот именно, друг мой, – похвалил его Гисандр, рассмеявшись, и даже хлопнул по плечу, – вот именно. Ты его и придумаешь. Держи!

И он вложил полупрозрачный камешек в ладонь мгновенно потерявшего интерес ко всему окружающему Темпея.

«Ну все, теперь не будет спать и есть, – подумал довольный собой Гисандр, вставая и поправляя кожаный доспех, – до тех пор, пока не найдет способ создать прозрачную линзу».

– Я слышал, что их выплавляют из песка, – подбросил задумавшемуся алхимику направление мысли наварх, – правда, чтобы его расплавить, жар нужен очень большой.

Он помолчал еще мгновение, но не выдержал и проговорился:

– А еще – если смотреть через нее не на солнце, чтобы не сжечь глаза, а вдоль горизонта, то можно увидеть дальние берега. Подумай еще и об этом.

Он сделал несколько шагов по направлению к мачте, у которой стоял капитан триеры, как за спиной у него раздался вопрос.

– А откуда вы все это знаете, господин Гисандр?

Наварх застыл на месте, но не задержался с ответом. В этом мире только один ответ мог устроить всех. И он поднял палец вверх, указав на небо.

– Боги открыли мне тайну, – проговорил наварх, вновь бросив быстрый взгляд по сторонам. – Но ты не должен никому говорить об этом. Иначе мы оба погибнем.

Темпей быстро замотал головой.

– Я лучше умру, но не расскажу, – выдавил он из себя, добавив уже еле слышно: – Господин Гисандр.

– Вот и отлично, – снова подбодрил его Гисандр, – умереть мы всегда успеем.

Едва туман рассеялся, а вода поднялась над острыми краями скал настолько, чтобы днища спартанских кораблей ощутили свободу, как в бухте началось движение. Гребцы налегли на весла, и вся эскадра из двенадцати триер потихоньку стала выгребать к выходу из каменного мешка, служившего им пристанищем этой ночью. Первой в скальный проход вошла флагманская триера Гисандра. Сам наварх стоял на носу, рядом с капитаном, и с нетерпением вглядывался вперед, словно ожидая увидеть там что-то, кроме бескрайнего моря, пустынного в этих, почти свободных от судоходства местах. Ведь они были первыми и единственными спартанскими мореплавателями, не считая торговые корабли периеков, изредка бороздившие здешние воды.

Когда корабль, движимый вперед ритмичными взмахами весел, осторожно выбирался из скального прохода, в котором кое-где вровень с бортом триеры еще висел туман, Гисандру вновь показалось, что вода рядом с левым бортом вспенилась сильнее обычного, и на миг на поверхности показалась черная блестящая спина морского чудовища, скрывшаяся вслед за этим в пучине.

– Ты видел? – не выдержал на этот раз Гисандр, толкнув под локоть капитана, и указал в сторону уже сомкнувшихся волн, плескавшихся у самого подножья уходящей высоко вверх каменной стены.

Конец ознакомительного фрагмента.