Шрифт:
– А со мной по-сестрински! – завидуя, стала капризничать Лена. – Не то я от тебя, как Нинка от Макса, буду бегать!
– Думает, она со своим двоюродным братом в прятки играет! – усмехнулся Ваня. – А Нинка, говорят, бегает по ночам к строителям коттеджей и…
Он придвинулся к Стасу и досказал остальное на ухо.
– Ну и что? – удивился тот.
– Так ей же еще четырнадцати нет!
– Ну и что? – повторил Стас. – У нас этому, – покосившись на Лену, выделил он, – с первого класса учить собираются. Я даже учебники по этому видел!
– С картинками?! Вот бы полистать! – загорелся Ваня, но, поразмыслив, вздрогнул: – Хотя нет, не надо. А то Ленка увидит, с вопросами приставать начнет. Что ей тогда ответить, верно? – приобнял он сестру.
– Идемте скорее! Нас Макс зовет! – вырвалась та.
Стоявший впереди, на обочине дороги, парень и впрямь призывающе махал руками.
– Чего ему еще от нас надо? – поежился Стас.
– Почем нам знать? – прибавил шаг Ваня. – Может, мотоцикл подтолкнуть. А может, мужик помер и мы нужны как свидетели, что это не Макс убил его!
– А что, он и убить может?
– Ты еще Макса не знаешь! Он ведь кик-боксом занимался. А раз его даже к вам в Москву возили на бои без правил! После этого он совсем озверел. Теперь от него вся деревня стонет. Только и надежда, что в армию заберут или в тюрьму посадят!
– А милиция? Местные ребята? – не поверил Стас. – У вас что, круче его никого что ли нет?
– Есть, но… – Ваня замялся и сокрушенно покачал головой: – Он в Москве с такой мафией познакомился, что теперь с ним никто связываться не хочет!
С каким удовольствием Стас повернул бы обратно! Но, чтобы не упасть в глазах так оценившего его друга, он вынужден был продолжать путь.
6
– Живой! Живой! – захлопала в ладоши Лена…
Макс, не стесняясь Лены, встретил их руганью за медлительность и подвел к лежавшему вниз лицом мужчине в куртке и черном подряснике.
– Священник! – ахнул Ваня. – Почему ты не помогаешь ему?!
– Чтоб на меня дело повесили? – криво усмехнулся парень. – След от мотоцикла есть, еще и пальцы отпечатать?! Сам помогай! Эй, городской! – окликнул он. – А ты что стоишь?
Стас похолодел: а если этот священник уже умер?.. Но страх перед Максом пересилил, и он, обмирая, вместе с Ваней перевернул его на спину.
Это был еще не старый, хотя и с седой наполовину бородой человек. Лицо его, землисто-серое поверх грубого загара, казалось каменным.
– Сердце послушайте! – подсказал Макс.
Стас с мольбою – это было выше его сил – покосился на друга. Ваня успокаивающе подмигнул ему и проворно расстегнул куртку. Под лучами солнца, вспыхнув, засиял золотой, с крупными рубинами, крест.
– Фью-фью-ю! – восхищенно присвистнул Макс. – Вот так утро на рассвете!
Бережно отодвинув крест, Ваня припал к груди лежащего. Но не успел он узнать, бьется ли сердце, как тот застонал и открыл глаза.
– Живой! Живой!! – Захлопала в ладоши Лена, подсаживаясь рядом. – Кто вы?
– Отец Тихон… – сдавленным голосом вымолвил незнакомец, обвел взглядом Макса, Стаса, Лену и остановился на счастливо улыбавшемся Ване: – Ребята!.. Мне вас Сам Бог послал…
– Неправда, мы сами сюда пришли! – возразила Лена. – А вы откуда?
– С поезда!.. – тяжело дыша, отозвался отец Тихон. – Сердце прихватило в дороге… На большой станции даже врача вызывали…
Было видно, что каждое слово дается ему с немалым трудом.
– Так это из-за вас московский поезд опоздал? – переглянулся со Стасом Ваня.
– Да… был такой грех, но, с Божьей помощью… проводник сказал, нагонят!.. – прошептал лежавший.
– А как же теперь вы? – поигрывая брелком, спросил Макс.
– Ничего… Все обойдется. Здесь хоть какое-нибудь медицинское заведение, врачи… есть?
– А как же? Мёдпункт! – с гордостью заявила Лена.
– Медпункт! Ее в нем однажды медом лечили! – извиняясь за сестру, улыбнулся Ваня и со страхом взглянул на лежащего: – А врачей нет!
Эту новость отец Тихон встретил так спокойно, словно речь шла не о спасении его жизни. И только новая волна боли, гребень которой докатился до ребят в виде сдавленного стона, выдала всю опасность положения.
– Красивый у вас крест! – нарушил молчание Макс. – Дорогой, небось…
– Ему цены нет!.. – прошептал отец Тихон. – Такой… или, точнее, почти такой… в восьмом веке византийский патриарх… а то и сам император носил!