Человек так устроен, читая о подобном, думает, «как не повезло товарищу», и уверен, на него кирпич не упадёт. Гонит от себя коварную мыслишку: будучи объектом создаваемой информационной сети, в один момент может оказаться в ситуации, соответствующей фразеологизму «остался гол как сокол». Нажатие нескольких кнопок на клавиатуре, и ты без денег, без работы, без медицинского обслуживания, без возможности перемещения на дальние и на близкие расстояния. Ты – никто. Как пелось когда-то: «Песня грустная такая слышится далёко где-то, на щеке снежинка тает, вот она была, и нету». Шутники пели: «Вот была щека, и нету».

Интересен опыт хитромудрых англосаксов, которые недавно взяли и вышли из Европейского союза. Дескать, нам такой колхоз не глянется вовсе. А ещё раньше в Великобритании (а уж эту страну мы считаем ух какой продвинутой) на законодательном уровне сказали «нет» поголовному введению универсальной электронной карты, которая вбирает в себя всё и вся о гражданине, и отказались от банка персональных данных на всех жителей страны, соответствующим образом пронумерованных. Поначалу заинтересованные структуры принялись активно собирать в одну копилку информацию о гражданах Великобритании «прежде всего для их удобства», да британцы заставили пойти на попятный активистов-глобалистов, единая база данных была уничтожена. Не захотели консервативные жители Соединённого Королевства облегчать своё пребывание на матушке-земле навороченными информационными технологиями. Мол, извините-подвиньтесь, мы уж как-нибудь по старинке с привычными документами, удостоверяющими личность англосакса, а также правами, медицинскими картами, анкетами и так далее будем жить-поживать да добра наживать. Не приглянулся им вариант, когда всё валится в одну кучу…

В Апокалипсисе Иоанна Богослова сказано: «Нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число его». Ты согласился иметь начертание, отступив от Бога, и сделался полностью зависимым, значит, и управляемым. Технически всё готово, разработаны и производятся микрочипы, они уколом вводятся под кожу (уже есть примеры практики на фирмах вместо карточек-ключей). Ты получаешь уникальный номер, он начертан на микрочипе. Собственно, уникальный номер уже имеется – СНИЛС. Можешь при желании сменить имя, фамилию и даже пол (не дай Бог), но не СНИЛС. С микрочипа информация (помимо твоего желания-нежелания) записывается, считывается, стирается… Под контролем и управлением все твои данные – от денежных вкладов до медицинских показателей. Вся подноготная в единой глобальной базе, где вместо твоего имени – номер. Недавно почивший архимандрит Кирилл (Павлов) говорил, что Бог почему-то первого человека Адамом назвал, а не «225» и Еву тоже цифрой не обозначил.

Приходит на память повесть замечательного писателя Виктора Астафьева «Последний поклон», эпизод из главы «Пеструха». Повесть автобиографична, её герой, парнишка Витя, вспоминает доколхозное, довоенное детство, а в вышеназванной главе рассказывает о бабушкиной корове Пеструхе, которая была неотъемлемой частью их семьи. Многое в жизни крестьянского дома завязывалось на корову, весь годовой цикл ведения хозяйства так или иначе был связан с ней. Корова не только кормила, одевала (молоко, масло возили на продажу в город), она учила сердечности, любви, воспитывала чувство ответственности за тех, «кого приручили». Писатель описывает, как детвора набилась в стайку к корове, чтобы посмотреть три дня назад родившуюся тёлочку, а ещё – придумать ей имя под руководством бабушки героя. Задача не из простых. Предстояло не просто выбрать первое попавшееся имя, имелось жёсткое условие: оно должно быть оригинальным для данного двора, и коров с таким здесь ранее не водилось. А так как бабушка с дедушкой героя жили долго на белом свете, не так-то просто было найти решение. Отвергались Ласка, Звёздочка, Мушка, Полька, Манька. Шум стоял в стайке, наконец определились – Пеструха. Тёлочка с «длинными, узластыми ножками, со светлыми, будто игрушечными копытами», со звёздочкой-проталинкой во лбу обрела имя. Не во всём счастливо сложилась жизнь Пеструхи. В один момент свели её со двора в колхоз, где не захотела доиться чужим людям и пошла под нож.

Бабушку героя, Екатерину Петровну, трудно с первого взгляда назвать праведницей, и всё же в глубинном понимании, безусловно, праведница. Господа Бога по своей горячности могла не один раз на дню всуе упомянуть. Но ни одного дела не начинала, не испросив Божьего благословения, не сотворив (пусть в иной раз и поспешную) молитву. Дойка коровы – ритуал для каждой хозяйки. Два существа входят в гармонию друг к другу. Разве не таинство, когда мать кормит ребёнка грудью. Ведь не просто продукт под названием «материнское молоко» (его можно разложить на десятки столь нужных для организма химических ингредиентов) вливается в чадо. Две души, два сердца касаются друг друга, обмениваясь волнами нежности, благодарности, любви, радости… Если у мамы на сердце неспокойно, непокойным становится ребёнок. Хозяйка, даже из нерадивых, прекрасно знает, лучше к корове с руганью, матами не подходить – добра не будет. Как говорится, себе дороже. Ты уж постарайся оставить за дверями стайки гнев, раздражённость или хотя бы держи их в себе, не выплёскивай наружу. Бабушка героя Виктора Астафьева, женщина мудрая, хотя по складу характера огонь, вихрь, скорая на слово осуждения и на подзатыльники неслуху внуку, прилаживаясь доить корову, творила молитву «Во благословение стада»: «Владыко Господи Боже наш, власть имеяй всякия твари, Тебе молимся, и Тебе просим, якоже благословил и умножил еси стада патриарха Иакова, благослови и стадо скотов сих раба Твоего Ильи, и умножи, и укрепи, и сотвори е в тысящы, и избави е от насилия диавола, и от иноплеменник, и от всякаго навета врагов, и воздуха смертнаго, и губительнаго недуга: огради е святыми ангелы Твоими…»

«После такой складной молитвы, – пишет Астафьев, – которую дети повторяли за бабушкой, шевеля губами, всё стихало, усмирялось, привычным, почти торжественным ожиданием. И ожидание это разрешалось слабым звоном…» Первые струйки молока били в дно подойника, который отзывался весёлым вкусным звоном. Окончив доить, бабушка ласково хлопала корову по крупу: «Благодарствую тебя, доченька, спаси тебя Бог».

В завершение своего рассказа о Пеструхе вспоминает автор, как побывал он однажды с группой литераторов в образцово-показательном скотокомплексе. Где всё было механизировано, от кормления, поения, дойки до удаления продуктов жизнедеятельности бурёнок. Но не было там Маек, Пеструх, Рыжух и Полек. Все коровы были под номерами.

Пусть обращение к Астафьеву останется лирическим отступлением, ассоциативной прихотью автора. Вернёмся к нашим баранам. Кто сказал, что данные, накопленные о тебе под твоим номером, не могут попасть непонятно к кому. Даже не по той причине, что всё тайное становится явным, а потому, что всё продаётся, а многое и воруется. Как тут не привести слова одного ироничного критика чипизации: «Я бы ещё согласился, чтобы влиятельные люди США, Англии или Европы имели на своих сверхсекретных компьютерах информацию по факту моей финансовой состоятельности, что живу я, простодыра, от зарплаты до зарплаты. Тут не обеднею, но на кой ляд им знать о моём чирье, вскочившем в неприглядном месте – на заднице, которую я заодно с фурункулом, стянув штаны, демонстрировал врачу женского пола? Чтобы данной интимной подробностью шантажировать меня и вербовать в тайные агенты?»

Кстати, об иронии. С Валерием мы не только поднимали глобальные темы глобализма, извините за тавтологию, но и посмеяться успели, коснувшись темы «проделок хозяина тайги в медвежьих углах».

Валера оказался человеком со здоровым чувством юмора, отсутствие которого всегда настораживает. Поделился случаем, происшедшим с охотником из той деревни, в которой он жил пять лет. Этакая трагикомедия в таёжном интерьере.

Пришёл в церковь никогда её не посещавший охотник Боря Коровин. Средней комплекции, средних лет и среднего роста мужичок пришёл в храм заказать благодарственный молебен. Жена отправила. Боря, надо сказать, не сопротивлялся, по той причине, что произошёл с ним чудесный случай.