– Знаю.

– Но мало тех, кто исправно приносит что-то «вкусное» каждый день. Каждый день! Вдумайся! Они считают тебя своим отличным активом. И не отпустят просто так.

– Активом… выгода… кто ты такой?

– Я гоблин Оди. Ну? Решай.

– Хотя бы чуть иначе… чуть мягче…

– Это и так мягко. Слушай… хватит искать лазейки. Тут всего два варианта. Всего два! Первый – оставляем все как есть. Бери чуть испачканные майку с бейсболкой и неси им. Не забудь встать на колени. И приспусти шортики – вдруг сегодня именно этот день.

– Сдохни!

– Второй вариант – ты раз и навсегда решаешь для себя что ты больше не жертва. И тогда мы идем прямиком к ним, и ты четко и внятно им говоришь то, что я тебе сказал.

– Но почему в клуксе?

– Соваться на их территорию неподготовленными? – улыбнулся я – Ну уж нет. Все начнется в общественном месте. Там, где много чужих глаз. И где постоянный пригляд Матери… так ведь вы называете систему? Мать…

– Называем – кивнула Йорка. Отвечала машинально, явно погруженная в тяжелые раздумья. Она принимает важнейшее решение в своей жизни. Решает, как она будет жить дальше. И отвечает, чтобы потянуть время – И я ее так часто называю. Мать.

– М-да…

– А что? Сам посуди, Оди – она и тебя родила.

– Ну нет. Она пришила мне первые попавшиеся конечности и выплюнула в тупиковый коридор Окраины. Выплюнула прямо в грязь и дерьмо.

– Знаешь почему ее называют Матерью?

– М?

– Потому что она кормит нас, поит нас, приглядывает за нами. Только благодаря ей тут не творится форменное безумие, есть хоть какой-то порядок. Она защищает нас.

– Отрезает нам руки – подхватил я.

– Какая мать не наказывает свое дитя? Но она всегда готова простить, если ты взялся за ум. Всегда дает шанс – даже поганому червю. Она наша Мать. Пусть не лучшая на свете – но Мать.

– Меня ты не убедила. Так что, гоблин Йорка… твое решение? Решаем сами? Или будешь уповать на Мать?

– Мне стоило проломить тебе голову, гоблин! Когда ты еще лежал у моих ног весь в слизи и без сознания.

– Ты упустила свой шанс – улыбнулся я, уже зная ее ответ.

– Сделаем по-твоему! – сжала она челюсти и набычилась – По-твоему! Чтоб ты сдох, гоблин Оди!

– И тебе не хворать, гоблин Йорка.

– Про пати ты серьезно?

– Само собой. Причем немедленно. Один за всех – и все… – я с ожиданием посмотрел на нее.

– Понятия не имею чего ты сейчас ждешь – с недоумением ответила она.

– И все за одного – вздохнул я – Гоблин ты и есть гоблин. Пошли… перекусим заодно чем там ваша Мать угостит. А угощает она всегда одним и тем же.

– Еду и питье дарует.

– Ты ведь не фанатик религиозный?

– Может и верю. А что? Знаешь, как мне тяжело приходилось… поверишь тут…

– Все секты являются в миг, когда человеку особенно тяжело – назидательно сказал я – Когда он одинок и наиболее уязвим.

– Заткнись и сдохни! Я ведь не считаю ее божеством!

– Вот так-то лучше.

– А может не будем брать воду и брикеты? Сегодня и так три раза ели. Сэкономим два сола.

– Ну нет. Нам нужны силы. Ни за что не поверю что те амбалы с дубинами едят по три брикета в день и оттого нарастили такую гору мышц. Их кормят на убой. Их тренируют. И снова кормят. Поэтому у них сила и быстрота.

– Тогда поедим… пошли?

– Пошли – кивнул я и мы двинулись к семнадцатому перекрестку – Слушай…

– Что?

– А как ты руку потеряла?

– Заткнись.

– Понял… еще не время для душераздирающих доверительных историй?

– Нет. Сдохни, гоблин.

– Ну ладно. Подождем…

Начало моего плана просто гениально – ничего не делать и просто отдыхать, пялясь в высокий потолок и размышляя о бренном. Так и поступили. Вплоть до молчания. Моя мелкая голова тупого гоблина получила столько информации и переживаний за сегодня, что требовалась небольшая пауза. Тем более день еще не закончен и впереди самое интересное.

Йорка должна был отнести дань в девятый коридор – на девятую тропу на местном жаргоне – к восьми семнадцати вечера.

Именно в 20:17 ровно.

Почему?

О. Это не каприз наглых тварей. Нет. Просто в 20:17 по девятой тропе проносится мелкая полусфера системы и в следующий раз заглядывает в этот один из множества переулков Окраины только через тридцать три минуты. По выспренным словам Йорки – это сумрачное время, когда Мать не видит. Когда она это произнесла – на полном серьезе – я ржал так, что на нас обратила внимание добра сотня гоблинов и зомби.