— Вздор! — отмахнулся я. — Отбрось суеверия! Ты можешь работать напрямую с эфиром! Я вижу это! Пытайся!

Марта попробовала раз и еще, но ничего хорошего из этого не вышло. Она никак не могла приноровиться к тончайшему эфирному полю, пальцы рвали его, а не сплетали в нити.

— Да покажи сам, как надо! — выкрикнула взбешенная неудачей знахарка. — Покажи!

Если б я только мог! Если б только мог…

— Ты ведь сам используешь палочку! — продолжила горячиться девчонка. — Почему? Ответь!

Я на миг задумался и, к своему величайшему облегчению, не испытал ни малейшего позыва сказать правду.

— Так проще, — ответил я, задумчиво посмотрел на четки и предупредил Марту: — Ладно, смотри очень внимательно и готовься повторять.

А затем принялся раздеваться до исподнего.

Марта захлопала ресницами, неуверенно взялась за поясок платья, спросила:

— Мне тоже?

— Тебе — нет, — усмехнулся я, хоть и ощутил немалый соблазн ответить утвердительно, лишь бы только придать нашим занятиям толику пикантности.

Но не стоит. Немалое количество университетских сообществ начинали такими вот невинными шалостями, а заканчивали свальным грехом и еретическими практиками. А уж сколько ритуалов постигла неудача из-за не вовремя брошенного взгляда на обнаженную грудь симпатичной девицы, и не сосчитать!

Собравшись с духом, я зажал в пальцах наполненную эфиром янтарную бусину — последнюю из тех, что купил в лавке братства святого Луки и еще не успел использовать для собственных нужд.

— Следи! — потребовал я и усилием воли разрушил запирающие чары, позволил эфиру выплеснуться наружу и заклубиться призрачным облачком энергии.

Марта разинула рот, наблюдая, как растекается и развеивается в пространстве чудотворная сила.

— Повторяй! — рявкнул я, захватил эфир левой рукой и сжал его, а после легким усилием воли заставил вспыхнуть, превращая в парящий перед собой огонек.

Знахарка повторила мои движения, но энергия просочилась через ее пальцы, мигнула разреженным сиянием и погасла. Марта в немом изумлении уставилась на свою ладонь, потом перевела взгляд на меня и ойкнула.

— Твоя рука светится! — забеспокоилась она. — Ты видишь эти лучики?

О да! Я не только видел их, но и прекрасно ощущал. На коже проявились сотни укусов призрачных ос, они зажглись ярчайшими точками и даже испустили лучи незримого света, будто моя рука засияла изнутри. Но она не сияла, она сгорала. Захваченный при мимолетном касании эфир разжег жгучее пламя, и я скрипнул зубами от боли. Ухватил стоявшее под столом ведро, как был — босиком, вышел на улицу и облился, смыв ключевой водой излишки энергии.

Полегчало враз. Я вернулся в дом, стянул мокрые рейтузы и принялся растираться полотенцем.

— Мое эфирное тело повреждено, — сообщил я встревоженной девчонке, сев поближе к печи. — Эта старая… порча, ее уже не свести. Ничего страшного, просто нельзя работать с энергией напрямую, сама видела, к чему это приводит. Но ты — другое дело. У тебя талант истинного мага. Тебе надо ехать в столицу или даже в Кальворт.

Марта рассмеялась, не приняв мои слова всерьез. И совершенно напрасно.

— Весной выправлю для тебя рекомендательные бумаги, — пообещал я.

— Не смеши меня, колдун! — отмахнулась девчонка. — Дай лучше посмотрю твою руку.

Она присмотрелась к покрасневшей и заметно припухшей коже, помяла пальцами, принюхалась.

— Порча, говоришь? — задумчиво глянула на меня и отошла к заставленному коробками и склянками шкафу. — Пожалуй, смогу тебе помочь.

Я только фыркнул.

— Не веришь? — обиделась Марта. — Думаешь, куда там этой неграмотной ведьме? А вот сейчас увидишь!

Знахарка выставила на стол банку, заполненную непонятной трухой, сняла притертую крышку и смерила меня пристальным взглядом с головы до ног.

— Что это? — забеспокоился я, когда она кинула щепотку неведомого зелья в кружку и залила ее кипятком.

— Толченый корень мандрагоры в основном, — сообщила она. — Ему надо настояться.

— С чего ты взяла, что он мне поможет?

— Я же ведьма! Нам многое ведомо!

Меня такой ответ нисколько не убедил, поскольку в ученой среде слухи о чудодейственных свойствах корня мандрагоры полагались изрядно преувеличенными. Использовали его разве что алхимики, вконец отчаявшиеся создать эликсир вечной жизни, да… неграмотные ведьмы. Людей разумных от таких экспериментов удерживала угроза сурового наказания. В отличие от Вселенской комиссии, которая закрывала глаза на использование столь сомнительного ингредиента, церковь относилась к подобным деяниям несравнимо строже. Любого аптекаря, пойманного на торговле мандрагорой, ждало лишение лицензии, а то и суд. Виной тому были главным образом ритуалы не самого приличного свойства, считавшиеся обязательными при сборе корня.