Невесть с чего проповедник отошел от привычных тем и обрушился с яростной критикой на язычников, не способных принять свет истинной веры. И ладно бы он избрал мишенью своего красноречия кровожадных обитателей северных лесов и болот, так нет — поминались во время службы исключительно солнцепоклонники Арбеса. А под конец так и вовсе священник выдал формулировку, поразившую меня до глубины души.

— Как говорил пророк, — торжественно повысил он голос, — должно утопить ересь обожествления светила в море!

«Как говорил пророк!» — да это же вступительная формула догмата о верховенстве Сияющих Чертогов!

Вот так дела! Неужто ортодоксы решили возвести в статус священного изречения свой собственный догмат? Но почему тогда избраны целью солнцепоклонники, обитавшие по ту сторону Соленой пустыни, а не привычные враги: узурпировавшие Сияющие Чертоги догматики или еретики-мессиане?

Воодушевленные проповедью обыватели начали перешептываться, обсуждая очистительный поход на Арбес и со знанием дела рассуждая о несметных сокровищах пиратов, а я прислонился к вырубленной в скале колонне и закрыл глаза. В святом месте погрузиться в транс оказалось на удивление легко, сознание просто растворилось в незримой стихии, словно медовая патока в кипятке, мир расцвел неведомыми красками, накатило умиротворение.

Вот только никаких результатов мое обследование эфирного поля не принесло. Если несколько дней назад здесь и творилась темная волшба, молитвы давно выжгли всякие ее следы. Так или иначе, но храм осквернен не был.

Да и потом — куда бы делось тело? А в том, что Ирма убита и это ее призрак является горожанам по ночам, я нисколько не сомневался. Но без тела… Без тела мне дело никакие сшить.

Решив не полагаться на одни лишь колдовские способности, я прошелся по церкви, как бы невзначай заглянул даже в служебные помещения. Храм оказался невелик, и пусть некоторые комнаты осмотреть не удалось, едва ли покойник мог пролежать незамеченным все это время в одной из них.

Ангелы небесные! Да после ареста школяра здесь точно все обыскали! И что же получается — тупик? Я покачал головой. Нет, не тупик. Просто пришло время для более решительных действий.

В казематы меня не пустили. Давешний капрал только руками развел.

— Сеньор гауптмейстер ни о чем таком не предупреждал.

— Но вчера…

— Вчера было вчера, а сегодня — уже сегодня! — с невозмутимым видом выдал седоусый служака.

Я в голос выругался.

— Смотрю, прецедентное право у вас здесь не в чести.

— У нас приказы в чести, магистр, — последовал издевательски спокойный ответ.

Терять время на беспредметные беседы с армейским начальством не хотелось, но деваться было некуда, и я обреченно махнул рукой.

— Доложи!

Капрал отправил бойца с донесением, и на этот раз меня долгим ожиданием мурыжить не стали, соизволили принять почти сразу. И вновь компанию гауптмейстеру составил гарнизонный капеллан.

— Магистр! — радушно улыбнулся мне хозяин кабинета. — Вот уж не ожидал, что вы вернетесь!

— Так скоро? — предложил я окончание фразы.

— В принципе вернетесь, — уколол меня острым взглядом капеллан.

Я только руками развел.

— Служебный долг, кому понять, как не вам?

Благодушное лицо гауптмейстера исказила досадливая гримаса.

— Бросьте, магистр! В ваших услугах больше нет нужды.

— Не вам это решать, — покачал я головой.

Хозяин кабинета переглянулся с капелланом, они рассмеялись.

— Неужели еще не слышали, магистр? — обратился ко мне гауптмейстер и отошел от стола к буфету. — Ночью сошла лавина, она смела завалы с последнего непроходимого участка дороги. Перевал открыт.

— Отправляйтесь в Сваами, — порекомендовал священник. — Так будет лучше для всех.

Я задумчиво хмыкнул. Возникло сильное искушение бросить все и последовать совету, но я не мог. Так и сказал.

— Рад бы, ваше преподобие, но у меня здесь дела.

— Вы меня, верно, не услышали? — спросил гауптмейстер, взвесив в руке бутылку из зеленого стекла. — Так я повторю: перевал открыт. Сделке конец. Уезжайте.

Воробушек-капеллан недобро рассмеялся.

— Неужели непонятно, магистр? Это мы наняли вас разобраться со школяром, но теперь в ваших услугах отпала всякая нужда.

Если священник думал смутить меня, то он просчитался. Я должен был ощутить себя круглым дураком, но не ощутил. Дураки не зарабатывают два талера и сорок пять крейцеров в день.

Так что я за словом в карман не полез и ехидно ухмыльнулся.

— Осмелюсь напомнить, что магистров Вселенской комиссии не покупают, не нанимают и не берут на содержание. Мы дозволяем оплатить наши хлопоты, не более того.