И я открыл решебник.

— Кто был деканом факультета тайных искусств в момент вашего обучения? Как школяры называли между собой здание, где располагался ректорат? Сколько башен у кафедрального собора? Памятник какому святому стоит на площади перед университетом? Какая река протекает по городу? Сколько этажей в университетской библиотеке? Какой мост придется пересечь, если идти к ней от магистрата?

И так далее, и тому подобное. Список вопросов в конце каждого из разделов был весьма обширен, верно ответить на большинство из них мог лишь тот, кто действительно обучался в заявленном университете или, по крайней мере, озаботился досконально проработать свою легенду и разузнать необходимые сведения.

Вот только, как ни прискорбно было это признавать, содержимое решебника не являлось тайной за семью печатями. Хоть наказание за утерю книги отмерялось предельно строгое, но случалось и такое, да и о нечистых на руку магистрах слышать тоже доводилось неоднократно. Исключительно на решебник полагаться было слишком опрометчиво, и я задал несколько вопросов от себя, благо прожил в Тольме пару месяцев и успел разузнать за это время о тамошнем университете немало интересных подробностей.

И вот эти-то вопросы и привели Фалька в изрядное замешательство. Если прежде он отвечал уверенно и без заминок, то тут явственно «поплыл».

— Столько лет прошло! — возмутился он под конец. — Откуда мне знать, в каком из кабаков на главной площади лучшее пиво?! Денег едва хватило на плату профессорам, я перебивался с хлеба на воду!

— Какую пятку святого Рейна терли школяры на удачу, не помнишь тоже?

— Никогда не интересовали эти суеверия!

Обоснованные сомнения? О да! Но у меня возникли серьезные подозрения, что арестант не тот, за кого себя выдает, хотя на североимперском он говорил весьма чисто и производил впечатление образованного человека. При этом явно был осведомлен о методах работы Вселенской комиссии и невесть с чего забился в глушь Сваами, выдавая себя за бродячего торговца.

Находится в розыске по какому-то другому делу? Мысль эта абсурдной мне отнюдь не показалась.

— Ладно, — вздохнул я в конце допроса, — где твои рабочие записи?

— Розничная торговля не требует гроссбуха, — с елейной улыбочкой уверил меня Ивар Фальк.

— А тайное искусство?

— Я давно забросил его! Сразу после окончания университета я получил наследство и занялся торговлей. Проклятье! Да просто взгляните на мое эфирное тело!

Слова Ивара меня нисколько не убедили, и я с нескрываемым сарказмом поинтересовался:

— Не хочешь же ты сказать, что поднял мертвых без всякой подготовки?

Чернокнижник фыркнул.

— Я не поднимал мертвецов!

— Не далее часа назад ты заявил, цитирую дословно, «я всех спас». Как ты объяснишь свои слова?

— Ах это! — ничуть не смутился Ивар. — Я просто помолился Вседержителю. Помолился, только и всего!

— Не пишите это! — резко бросил я ротному колдуну и обратился к чернокнижнику, не трудясь скрыть звучащей в словах угрозы: — Ты настаиваешь на своем ответе?

Ивар Фальк облизнул бледные губы и быстро произнес:

— Нет! Я не знаю, что подняло мертвых! Когда они восстали, я запаниковал, попытался их упокоить, но, поскольку давно не практиковал, сразу выбился из сил и потерял сознание. Это и стало поводом для обвинений в некромантии! Я невиновен!

— Как уже говорил, твоя виновность или невиновность — не моя забота, — отрезал я, дождался, когда магистр Тедер запишет показания арестанта, и попросил всех выйти.

Фельдфебель Сепп уперся рогом, пришлось снизойди до объяснений.

— Мне нужно оценить состояние эфирного тела подозреваемого! — заявил я. — Посторонние будут мешать. Это вам ясно?

Командир роты посмотрел на магистра Тедера, и тот кивнул, подтверждая мои слова. Служаке пришлось уступить.

— Мы будем за дверью, — предупредил он напоследок.

— Да пожалуйста, — проворчал я, переставил табурет в центр комнаты и уселся на него, затем скрестил на груди руки.

Дыхание успокоилось, пальцы стали размеренно перебирать янтарные бусины четок, сознание начало медленно проваливаться в транс, и Фальк хихикнул.

— Хотите убедиться в моих словах? — облизнул он губы. — Смотрите, мне скрывать нечего!

Я шумно выдохнул и погрузился в незримую стихию, будто нырнул в полынью. Полумрак побледнел, пламя факела сделалось бесцветным, очертания арестанта на миг расплылись, он превратился в вырезанный из теней и полутонов силуэт, но тут же обрел былой объем. Объем, но не материальность. Миг я висел на самой грани реального и нереального, потом скользнул чуть глубже, и стены растворились, сознание покинуло тело и закружилось вокруг Ивара Фалька. Его эфирное тело зависло в пустоте полупрозрачным пятном, неярким, если не сказать — тусклым. Обычным и, возможно даже, истощенным.