Шрифт:
Как и у монголов, у птиц нет ни компаса, ни GPS, ни карты. А с другой стороны, у них все это есть, как говорится, «в одном флаконе».
Возьмем, к примеру, малого веретенника. Эта небольшая ржанкообразная птица, близкая к куликам, проводит часть жизни на прибрежных болотах и в дельтах рек, а весной улетает гнездиться в Арктику. Одну такую птицу оснастили спутниковым радиомаяком и обнаружилось, что она способна в один перелет преодолеть расстояние между Аляской и Новой Зеландией, а это более одиннадцати с половиной тысяч километров… Для этого необходимо без перерыва лететь целую неделю со средней скоростью 70 километров в час! И такое проделывает существо весом всего двести пятьдесят граммов… Во время этого беспосадочного полета птица спит, но в сон погружена только половина ее мозга. Представьте себе на минуту, что у вас одно полушарие мозга спит, а другое в это время тычет пальцем в смартфон или ведет машину…
Что касается кукушки, то у нее маршрут перелета запрограммирован с рождения. Кукушка появилась на свет в чужом гнезде, ее собственные родители ею не занимались. Но вот приходит июль, и одним прекрасным вечером она улетает в Африку, причем летит по ночам, не имея никакого опыта перемещения по этому маршруту. Как же она добирается до самой чащи леса в Экваториальной Африке, куда ни разу до того не ступала ее лапка? Что же это за чувство, которое так сильно развито у птиц, но которого совсем нет у нас? А может быть, оно у нас было, но мы его утратили?
Мы, в отличие от монголов и перелетных птиц, полностью потеряли умение ориентироваться. Мы уже не в состоянии читать ландшафт, звезды и саму природу, которые превратились для нас в декорации. Мы стали слепыми путниками, способными идти или ехать, лишь следуя указаниям механического голоса из GPS. Мы перепоручили другим, хуже того – машинам, решение важнейшей задачи: правильно выбирать направление движения. Что будет, если нас высадят в незнакомой местности, пусть даже не более чем в пятидесяти километрах от дома, без возможности заглянуть в карту и спросить у кого-то? Как долго мы будем плутать, пока не найдем (если найдем) верную дорогу? Не говорит ли это о том, что мы утратили важнейшую вещь, в которой воплощена мощь человеческая, а именно базовую способность к ориентации, к самостоятельному передвижению в правильном направлении? Так стоит ли удивляться, когда нам кажется, что мы не можем найти верную дорогу в жизни и не можем понять, куда двигаться дальше? Мы полагаем, что все постигли, все освоили, но как только оказываемся в незнакомом, хоть и «цивилизованном» уголке природы, теряемся и становимся уязвимыми, словно птенцы.
Помимо монголов, в мире есть и другие народы, представители которых способны самостоятельно ориентироваться в пустыне или в лесной чаще. Но встречаются они все реже. С точки зрения способности к ориентации наш мозг, конечно, устроен не так сложно, как мозг малого веретенника или кукушки. Но ведь мы можем ориентироваться по звездам и даже посредством анализа поляризованного солнечного света.
Действительно ли мы потеряли это основополагающее чувство? Если понадобится, сможет ли человек за несколько дней или месяцев или за время жизни нескольких поколений пробудить ото сна этот древний инстинкт? Как это узнать?
В наши дни мы путешествуем для собственного удовольствия, нас не беспокоит, как мы доберемся до места назначения, надо лишь подешевле купить билет на самолет. Мы покорили пространство и время, но расплатились за это тем, что практически утратили один из важнейших навыков.
О чем думает веретенник, когда целых семь дней летит между небом и водой над Тихим океаном? Как именно у него течет время? В какой-то момент он сходит с маршрута, снижается, летит совсем близко к земле и видит лабиринты рек и болот Крайнего Севера, где все однообразно и глазу не за что зацепиться. Но в конце концов обессиленный веретенник садится именно там, где он гнездовал годом раньше.
В наши дни мы перемещаемся гораздо быстрее, чем птицы. Но в чем заключается истинный прогресс?
Так все же, что заставляет улетать кукушку и других перелетных птиц? Что важнее всего в их перемещениях: почему это происходит или каким образом? А как устроен процесс наших собственных летних «миграций»? Сначала мы изучаем путеводители, карты, роемся в Интернете, затем отправляемся в само путешествие, где в нашем распоряжении имеется радио, GPS – в общем, целый арсенал средств, позволяющих нам правильно находить дорогу. А в распоряжении перелетных птиц имеется лишь способность к ориентации, а также моря, горы, весь раскинувшийся под ними ландшафт, а еще звезды, солнце и луна. И они не гибнут в дороге и благополучно добираются до места назначения.
Миграции животных, в особенности птиц, в значительной мере остаются загадкой. Ясно лишь одно: эти существа великолепно владеют имеющимися у них средствами и прекрасно применяют свои возможности. Таковы и кочевники-монголы. А мы, люди Запада, на это уже не способны. Все большая утрата инстинкта – это деградация, которая не компенсируется техническим прогрессом. Этот вывод в полной мере касается человеческого рода. Вспомните о птицах, когда неожиданно сломается ваш GPS.
Что же такое семья?. Мораль кукушки и гуся
Мы точно знаем, что значит слово «семья». Но тут не все так просто. Птицы, например, трактуют это понятие довольно широко. Достаточно сравнить понимание семьи кукушки, которая бросает малыша еще до его появления на свет, с пониманием гусей и журавлей, сохраняющих семейные связи даже после того, как птенцы покинули гнездо.
Так что же такое семья? Можно ли утверждать, что она изначально задана, неотделима от процесса воспроизводства или же представляет собой конечный этап эволюции? Амебы не живут семьями. Явление семейной общности встречается в основном у высших животных, главным образом, у млекопитающих и птиц.