— Да, красавица, ты попала в аварию, машина в хлам, ты чудом осталась жива, как и наш малыш. Больше пострадали твои лёгкие от удара подушки безопасности, и ты сильно ударилась головой.

— Я беременна?

— Ну да, ты что, не знала?

— Нет, я что-то не обратила внимания на отсутствие месячных.

— Ты почему за руль села?

— Я к врачу ехала, мне было… теперь ясно, что со мной было.

— Почему не остановилась, если тебе было плохо?

— Я хотела, я собиралась и… очнулась тут уже.

— Хорошо, что с вами теперь всё в порядке, я больше за руль тебя не пущу.

— Почему ты здесь, Кристофер? Как вообще ты тут оказался?

— Мне Майкл позвонил.

— Майкл?

— Да, когда тебя привезли на скорой, в твоём журнале вызовов его номер был последним. Он позвонил после твоей операции, когда врач сказал, что с ребёнком всё в порядке. Я приехал сразу, я не знал про ребёнка, Майкл сказал, как и то, что он не его, так как вы давно уже не были вместе…

— Можно? — прерывают наш разговор вошедшие Элиза с

Грегором. — Ты как, милая?

— Нормально.

— Ты здорово нас напугала, Майкл с твоими родителями уже едут.

— Я рад, что ты в порядке уже, — говорит Грегор, и они с Кристофером выходят из палаты.

— Как ты умудрилась? Почему не сказала, что беременна? — спрашивает Элиза.

— Я сама не знала, сама не понимаю как, голова была забита не тем.

— Это ребёнок Кристофера, да?

— Выходит, что так.

— Он от тебя не отходил всю неделю, я видела, как он плачет, пока курит, не спал почти, нормальной еды не ел. Я точно могу сказать, что его чувства к тебе настоящие и реальные, — у меня слёзы пошли.

— Надо было мне забеременеть и попасть в аварию, чтобы он понял, знала бы, сделала бы раньше, — начинаю смеяться, и Элиза вместе со мной.

— Наша Александра шутит, значит, всё хорошо, — с улыбкой говорит Элиза, — больше так не делай, пожалуйста, хорошо?

— Хорошо.

Заходят парни, и Грегор говорит, что им пора.

— Мы к тебе ещё зайдём, — говорит Элиза.

— Выздоравливай! — говорит Грегор, и они уходят.

— Тебе что-то нужно? Может, хочется что-нибудь? — спрашивает Кристофер, гладя меня по голове.

— Нет, спасибо.

— А он ничего не хочет? — спрашивает он, положа руку на живот.

— Опыт подсказывает? — не подумав, спрашиваю я, он меняется в лице.

— Слушай…

— Как вообще ты объяснял ей твоё отсутствие?

— Мы разводимся.

— Что?

— Да.

— Кристофер, пожалуйста, не надо, я не хочу быть той, кто разрушает чужие семьи.

— Она сама предложила. Я поехал домой, чтобы поговорить с ней о разводе, я решил развестись, даже если ты не захочешь быть со мной. Но она сама предложила развестись, сказала, что больше не может и не хочет жить с человеком, который её не любит.

— А как же сын?

— Останется с ней, и я смогу забрать его, когда захочу. Слушание должно было быть на этой неделе, но я перенёс его на неопределённый срок, я не хотел оставить тебя. Я договорюсь на этой неделе. Остался один вопрос только, — он смотрит в мои наполненные слезами глаза, — почему ты плачешь? Тебе нельзя волноваться.

— Не знаю, наверное, гормоны уже, — я всхлипываю, он вытирает слёзы с моих щёк. — Какой вопрос? — спрашиваю я.

— Что?

— Ты сказал, что остался один вопрос.

— Ах да. Вопрос, — он пару секунд молчит. — Я хочу быть с тобой всегда, я тебя люблю, Александра, и я надеюсь, что ты хочешь быть со мной, прости, что я был таким трусом, прости, что не сказал тебе этого раньше, прости за всё…

— Кристофер, — перебиваю его я, — я мечтала услышать эти слова с тех пор как тебя встретила, и в том, что мы потеряли столько времени, есть и моя вина, я тоже та ещё трусиха, если бы я сказала о своих чувствах, может, всё было бы по-другому, но ты не должен ни о чём жалеть, у тебя есть прекрасный сын, значит, всё было не зря.

— Да это точно, это единственное, о чем я не жалею. Так что? Будем ждать рождения нашего ребёнка вместе?

— Конечно да, — он меня приобнял и поцеловал, — аййй.

— Прости, прости, не удержался.

Александра

Две недели, я ещё пролежала в больнице, ещё две в нашем домике, в отеле. Кристофер возился со мной как с фарфоровой куклой, "много не ходи"; "за компьютером не сиди"; "ты должна хорошо кушать"; "работать тебе нельзя". Все это было очень приятно, но я не могу ничего не делать. Выдержки хватило только на две недели, а потом, я его убедила что со мной все хорошо, а я умею убеждать. Вот только токсикоз, не давал мне находиться в ресторане долго.