Часто над этим гулом взлетали выкрики зазывал и брань торговцев между собой. «Мясо! Свежее мясо!» «Куды прёшь?! Не видишь, телега полная?!» «Любка, а Любка, а ты со мной вечером пойдёшь?!»

Я сидел, водя большими пальцами по лакированному рулю, словно стараясь отполировать его ещё больше. Обычно в таком людном месте при появлении попаданца толпа либо замолкает в недоумении, либо наоборот, начинает шуметь ещё сильнее. Сейчас же все было тихо.

Я потянулся к радиостанции и, проверив, что цифры выставлены верно, снял трубку и нажал на клавишу вызова.

– Дай операторскую. Ало, Ваня, что с пробоем?

– Сейчас должен быть, – ответил парень, но я это и так понял по слышному в трубке тонкому писку.

Два свиста накладывались друг на друга режущим ухо диссонансом. Я положил трубку, а потом вышел из авто и достал револьвер, проверив щелкающий под пальцами барабан. Все гнезда заряжены. Не хотелось бы его использовать, но случаи с террористами и дикарём говорил об обратном.

А потом произошёл хлопок, сменившийся истошным мужским криком. Глаза сами собой выискали источник звука. А прямо над рынком падал человек. Он барахтался в воздухе, возникнув на высоте трёх сотен метров над землёй, и орал.

– Твою мать! – выкрикнул Сашка, а я молча бросился туда.

Обречённый вопль вскоре оборвался с грохотом упавшего тела и треском чего-то деревянного, но в противовес ему истерично завизжала толпа. Добежал я до места за несколько секунд.

Попаданец лежал на грязной земле в неестественной позе изломанной игрушкой. При падении он задел прилавок молочника, и теперь из окровавленного и смятого бидона по утоптанному грунту текло молоко, смешивающееся с ручейками багряной жидкости. Упавший был совершенно обнажён и являлся мужчиной примерно сорока лет. Никаких особых примет я у него не увидел. Человек как человек.

Скорость падения оказалась такова, что та нога, которой он задел и сломал столешницу молочника, висела на лохмутах мяса, являя всем сломанную кость и рваные жилы.

– Да-а-а, короткое у него попаданство, – протянул вполголоса за моей спиной Никитин.

Я обернулся, увидев хмурого парня и трёх барышень моего отряда. Настя непрерывно крестилась, повторяя как заведённая: «Господи, Господи, Господи». Анна сперва зажала ладонями рот, а потом отвернулась и согнулась пополам. Ее вырвало.

А вот Ольга, хоть и бледная стала, как мел, подняла стиснутый в дрожащих пальцах фотоаппарат с большой лампой вспышки, и щёлкнув диафрагмой объектива, стала крутить трещотку фотоплёнки, перематывая ту на чистое место для нового кадра.

Я ещё раз оглядел окружившую тело толпу.

– Следуйте за мной.

– Куда? – тут же уточнил Никитин, бросая хмурый взгляд на тело.

Он, видно, представлял, что сам мог быть таким распластанным на дороге, как жаба, попавшая под колеса.

– У нас ещё один пробой будет. Нужно успеть, – ответил я, убрав револьвер и достав на секунду хронометр.

– А этот?

– Этот уже никуда не сбежит. После, в мертвецкой пообщаюсь с ним.

Сашка ухватил Настю, а я взял под руку шатающуюся Анну и повёл к авто. Пришлось протиснуться через кольцо толпы.

– И так постоянно у тебя на службе? – догнав меня, спросила Ольга.

Она одной рукой придерживала фотоаппарат, а второй подол тёмно-синего платья с кружевными рукавами и воротом. Платье мешало ей быстро бежать, но она очень старалась.

– Нет, – произнёс я, – в Москве и в Петрограде падающие с высоты через одного бывают, словно там земля выше нашей, а тут такое редкость. Я так вообще одного видел, что прямо в заборе оказался. Лежит человек, корчится, а сквозь тело кованая решётка проходит. Думал сперва, что проткнули его, а нет, снизу забор вкопан в землю, а сверху завитки и поперечины мешают. Просто он с забором совместился как-то. Но то совсем редкость дикая. Не передумали ещё с нами быть?

Ольга не ответила, и даже не сбавила шаг, услышав обращение на «вы». А я надеялся, что этот случай отвадит ее от меня.

Мы быстро сели в машину и снова помчались. Благо дорога проходила совсем близко к нужному месту. Правда, пришлось потом продираться через плотные заросли клёна и ивы, чтоб оказаться у самой реки, но и ждать пришлось недолго.

Попаданец преподнёс нам очередной сюрприз. Нет, никто ниоткуда не свалился, просто хлопок пробоя почти сразу сменился плачем ребёнка-грудничка.

Как бы то ни было, ребёнку я был рад. После того несчастного на рынке мои барышни могли впасть в такое уныние, что привести их в чувство стало бы немыслимо тяжёлой задачей. Но маленький крепыш с серыми глазами, заливавшийся от голода криком и весь красный от натуги, стал спасательным кругом. Темноволосый мальчик, укутанный в серо-бурую звериную шкуру, при себе имел только дикарский амулет на шее да охотничий нож, спрятанный в складках шкуры вместе с кожаными ножнами грубой работы.