Чем уж так прославился белобородый старец, я так и не услышал, потому как в этот момент сам обсуждаемый, насмотревшись, наконец, на нас, довольно крякнул и, кивнув своим мыслям, продолжил речь:

– ...Сегодня у всех у вас один из самых важных и незабываемых дней. Именно сегодня у всех у вас, можно сказать, состоялся второй День Рождения! Вы официально станете Чародеями Москвы - как только на небе появятся первые звёзды, Верховный Жрец Древа в своей келье откроет новую, чистую страницу Книги Уробороса и, взяв перо птицы Сирин, зелёными чернилами запишет на ней ваши имена!

– То есть чародеями мы точно не станем!
– скептически хмыкнул оказавшийся неподалёку Борислав, а когда к нему начали оборачиваться с удивлёнными и возмущёнными вопросами: «Это ещё почему?» - добавил: - Народ, да вы погоду на улице видели? Какие могут быть звёзды...

– Я слышала, что листы в Книге Уробороса сделаны из бумаги, которую получают из тел сильнейших древесных чудовищ...
– слегка дрожащим голоском выдала полненькая девушка.

– Брехня это всё!
– безапелляционно заявил паренёк с глазами насыщенно розового цвета, в которых, казалось, плескалось море безумия.
– Их делают из выделанной человеческой кожи, которую срезают со спин самых крутых вражеских чародеев! Мне брат рассказывал...

– Много твой брат знает... Сазаров, - с презрением сплюнул брюнет, который отнёс директора к коренным жителям Казанского Полиса.
– Книга Уробороса изготовлена из целлюлозы, получаемой после ритуала, проводимого над древесиной срубленных Священных Древ, потому она не просто артефакт национального уровня, а, по сути, является живой и сама вырабатывает ману!

– ...А сейчас, - продолжал тем временем Бояр Жумбурлович, - мы приступим к важнейшему и древнейшему ритуалу нашей Академии - Взятию в Воинские Палаты! Ясеневая, Дубовая, Еловая и Берёзовая, названые в честь тотемных деревьев, они олицетворяют собой сакральные символы московских богатырей прошлого: Мужество, Силу, Знания и Честность! Итак, начнём!

Произнеся это, директор, погладив бороду, отошёл чуть назад, а на символический чародейский круг, выложенный плиткой на полу в самом центре зала, двое мужчин с трудом вынесли огромную каменную чашу, внутри которой плескался сизый туман. По бортику её кольцом охватывал выполненный из какого-то серебристого металла шипастый змей, закусивший собственный хвост, и злобно посверкивал рубиновым глазом, который, казалось, посмотрел прямо на меня.

Не только я почувствовал этот взгляд, который заглядывал в самую душу. Многие юноши и девушки слегка побледнели, кто-то громко сглотнул, а сзади тихо зашептали молитву Древу.

– Итак!
– к чаше бодрым шагом с как всегда прямой спиной и папкой-планшетом в руках подошла наша завуч.
– Здравствуйте, дети. Меня зовут Артемида Бореславовна Савуч, и я являюсь заведующей учебным процессом Тимирязевской Академии Чародейства. Сейчас я буду называть номера групп, состоящие в них будут подходить к чаше. Не волнуйтесь, ничего особенного от вас не требуется. Просто опустите в неё правую руку так, чтобы коснуться дна, после чего подайте в камень немного живицы. Начнём. Группа номер двенадцать!

Первой, как можно было догадаться, оказалась боевая рука молодой Княжны. Она, в сопровождении одногруппников, величественно подошла к артефакту и, стараясь не касаться Змея бесконечности, поднесла ручку к туману. Девушка явно нервничала, а потому, когда клубящееся марево, словно ожив, потянулось к её ладошке, чуть было не отдёрнула её, но, закусив губу, одновременно со своими товарищами смело опустила внутрь пальцы.

С минуту ничего не происходило, а затем дымная субстанция вдруг забурлила, взметнулась, и над студентами раскинулся огромный, лучащийся солнечным светом ясень. Практически в тот же момент витражи в северной части зала вспыхнули.

– Ясеневые палаты!
– возвестила Артемида Бореславовна.
– Прошу, проследуйте в свои комнаты!

Под аплодисменты Княжна отправилась к сияющим витражам, а завуч, дождавшись, когда народ немного успокоится, вызвала следующую группу. Этим счастливчикам чаша показала ёлку, и под новый взрыв аплодисментов выглядевшие слегка пришибленными студенты зашагали туда, где на лучащихся витражах шумели древние ели. Ещё четверо из пятьдесят восьмой были распределены в Берёзовую палату, а затем пришел наш черёд.

– Группа номер шестьдесят один!

Подходить к артефакту почему-то очень и очень не хотелось. Обвивший её Уроборос, казалось, сверлил меня своим рубиновым глазом, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Ноги вмиг стали ватными, а на плечи словно опустилась гранитная плита. Рядом с чашей было на удивление холодно, а когда мы, обступив её, протянули к клубящемуся туману руки, пальцы словно обожгло кипятком. Впрочем, стоило только коснуться её неглубокого и шершавого дна, как неприятные ощущения пропали, а затем взор заволокло туманом, и я словно куда-то провалился.