— Я, может, и не очень хороший Главнокомандующий, — тихо произнёс мужчина. — Но я люблю свой мир таким, какой он есть. И не хотел бы, чтобы что-то могло привести к масштабной бойне.

— А она намечалась? — спросила, и поняла, что, да, случилась бы, продолжи я давить.

Ведь сколько в нашей, земной истории было революций. И почти все они проходили отнюдь не бескровно. И в случае, если бы я решила уничтожить все Дома, как и хотелось. Или перекроить ситуацию с инкубаторами, как мелькала не раз мыслишка… То я наткнулась бы на неприятие. Насколько хватило бы простым рэшам толерантности, если бы их уютный и понятный мирок, в котором им очень комфортно жилось, кто-то посторонний решил перекроить? Ответ нашёлся… в памяти, доставшейся мне от Дома. Такое уже было… Давно, на заре становления системы правления, которая господствует на Руалонэ сейчас. И это было очень кровавое действо. Которое унесло множество жизней.

Подняла табуретку, села, сложила руки на коленках и спросила с усмешкой:

— Чудовище, значит?

— Сейчас, нет, — пристально посмотрел мне в глаза урмыт. — Но, могла бы снова стать…

— Вот, значит, на что они тебя купили, — вздохнула и качнула головой, тоже не отводя взгляда. — А кто тебе сказал, что я не конролирую ситуацию? Кто сказал, что позволю пролиться крови, если ситуация совсем станет сложно? Думаешь, я бы стала намеренно…

— Намеренно — нет, — перебил он меня. — Но случайно, не понимая последствий своих действий…

— Как было уже не раз, — завершила за него, сам он не решился это сказать. Да, стоило признать, я не умею играть в политику. Не умею до конца продумывать и просчитывать последствия. Но… — А поговорить? Просто прийти и поговорить? Этот вопрос остаётся открытым, Морок. Какими бы благородными ни были твои побуждения… Ты предал. Меня. Интересы Дома. Обманул как-то Дом…

Впрочем, я догадалась, кажется, как. Если он был так свято уверен в полезности своего поступка для Дома, мира и тэйалии… Да и интересовалась я у Услада настроем урмыта до того, как он принял столь кардинальное решение.

— Ты не поверила бы мне, — безнадёжно грустно произнёс мужчина. — Ты последнее время совершенно не верила мне.

— А ты мне, как оказалось. И в меня, — вернула ему претензию.

Поднялась, вылила недопитый чай в раковину, помыла кружку и вышла из кухни. Мне нужно было побыть одной, чтобы попытаться хоть что-то придумать. Хоть какой-то выход должен быть! Обязан просто! Но пока я блуждаю в потёмках, и так ничего и не понимаю.

Включила телек, попереключала каналы, поняла, что ничего интересного нет, отшвырнула на диван пульт и хмуро посмотрела на телефон. Наверное, стоит позвонить родителям, я так долго их не видела и не слышала. Но для них мой звонок случился только недавно, днём. И, наверное, мама удивится. Я не звоню дважды за день, если нет серьёзной причины для этого.

— Ева, — позвал меня от дверей Морок, и я неохотно обернулась к нему.

— Я ещё не всё сказал… есть ещё кое-что, что ты должна знать, — вкрадчиво начал он.

— О, Боже! Что ещё? — закатила глаза к потолку и всплеснула руками. — Думаешь, мне мало тех признаний, что ты уже сделал? И того, что ты натворил?

— Мной двигало не только желание защитить свой мир… — начал он издалека.

— От меня-чудовища, — уточнила я, и скрипнула зубами.

Мужчина явно испытывал моё терпение, пытаясь продолжить разговор. Это сейчас у меня шок, и я пока не способна выдать никакую реакцию, кроме апатии и растерянности. Но если он продолжить в том же духе… То апатия очень быстро может смениться своей противоположностью. И, думаю, Мороку её проявления вряд ли понравятся.

— Я хотел остаться с тобой. Ты и я. И больше никого. Ни одного рэша или урмыта, который мог бы претендовать на тебя. Ты знаешь, давно знаешь, что… — он помялся, подбирая слова. — Что я не в силах терпеть рядом с тобой никого. Я пытался. Многократно пытался переломить себя. Мне казалось, даже, что у меня получается… Но когда я оставался наедине сам с собой… не в силах был справиться с желанием уничтожить любого, кто посмел прикоснуться к тебе, кто посмел обратить твоё внимание на себя. Я не понимаю, почему это происходит… И устал с этим бороться.

— Но убил бы меня лично, — да, да, я зло не записываю, я его так запоминаю. — В случае чего. Что же не убил? У тебя была прекрасная возможность убрать меня руками Дома Ррван.

— Ты не понимаешь… Ты же вернулась, и стала почти прежней, — ответил он проникновенно.

— Так оставил бы всё как есть! — бросила ему зло. — Кто тебя просил вмешиваться? Кто? Зачем ты постоянно всё решаешь за всех?

— Я привык так… — ответил он внешне спокойно, но при этом напряжённо наблюдая за мной. — Ты же знаешь. Я был Главнокомандующим. Решать за всех — это было моей обязанностью.