— Значит, всё из-за того, что вы узнали про вторую семью Николая Дмитриевича? А так бы всё продолжалось и продолжалось…

— Думаю, да. Видимо, родителей положение вещей до поры до времени устраивало. Тая, послушай, — вдруг он оказался рядом со мной, глядя в глаза и поглаживая пальцами по ладони, лежащей на барной стойке. Голос изменился и наполнился особой теплотой. — Я знаю, что ты ждешь извинений, но слова бессмысленны без подкрепления действиями. Я могу сказать, что сильно жалею о том, как поступил. Но вряд ли тебе от этого станет легче. Но я хочу, чтобы ты знала, что я готов всю жизнь возвращать тебе потерянное.

— Всю жизнь? — изумилась я, аккуратно высвобождая руку и недоверчиво глядя на Максима. — Почему ты так говоришь? Ты решил связать со мной свою судьбу? Одна отказала, так ты пробуешь с другой? Тебе всё равно, что ли?

— Что за ерунда? — нахмурился он, опасно сверкнув глазами.

— Ну, так это выглядит со стороны, — заметила я, пожав плечами. — Еще несколько дней назад ты предлагал замужество одной, теперь говоришь о каких-то жизненных планах со мной. Как это возможно? Если честно, я в растерянности… А еще те странные слова, которые ты сказал своей матери, что я твоя жена. Зачем ты это сделал?

— Ах, это… Дело в том, что тогда я сначала сказал, а потом подумал. Просто пойми: если ты будешь моей девушкой, а в дальнейшем женой, так или иначе тебе придется общаться с моей матерью. Если бы я сказал, что привел в дом жену другого мужчины, украв ее со свадьбы, как бы это выглядело? Я пытался защитить тебя. Теперь всегда буду защищать.

Я молчала, стараясь переварить его слова. Да, он говорил вроде бы искренне и так проникновенно, но заявлял какие-то несусветные вещи! С чего вдруг я стану его женой? Он продолжает решать за меня, не спрашивая моего мнения.

— Я обидел тебя, но был тогда не в себе… — оправдывался он, но я вытянула вперед руку, прекращая его бесполезные речи.

— Нет, Максим, — сказала так сухо, что поразилась собственной бесстрастности. — Это так не работает. Ты не сможешь оправдаться тем, что был не в себе. Ты запланировал месть и воплотил свои планы в жизнь. Не спонтанное действие, а продуманный план. Вспомни, как ты прикидывался хорошим, как осторожно и коварно заманивал меня в свои сети. Наверное, смеялся про себя, видя мою доверчивость и наивность. Ты ненавидел меня, в чём потом признался. Вспомни, как ты называл меня. Как ты угрожал матери. Как я могу тебе верить сейчас? Ты не разобрался со своей прошлой жизнью, не расстался с девушкой, а уже замахнулся на наше будущее….

— Я понимаю, что это сложно. Что ты не можешь мне верить. Но что же нам в таком случае делать? Что мне сделать, чтобы ты дала какой-то шанс?

Глядя в потемневшие глаза Макса, я видела, что он уже на стадии принятия поражения. Или мне хотелось верить, что он отступает и уже просто по инерции уговаривает меня. Меня поглощала пустота. Хотелось в нее погрузиться с головой и спрятаться от Максима. Мне не становилось легче от того, что возвращаюсь словесно в прошлое. Я высказала почти всё, что было на душе, отчего она снова мучилась и болела.

— Нет никакого шанса, Максим, — прошептала безжизненно. — Его нет. То, что ты совершил, всегда будет стоять между нами. Я буду постоянно бояться, что ты обидишь меня. А вдруг случится ситуация, что ты неправильно поймёшь что-то и натворишь дел сгоряча? И не говори, что такое невозможно. Не надо пустых обещаний. Я всё равно не поверю. Стоит только посмотреть на то, как ты с легкостью отбросил самых дорогих людей. Мать, отца. Я дала тебе слово и сдержу его. Три дня, а потом я уеду. Я решила это твердо. Мне нужно понять, что я из себя представляю.

И, знаешь, откровенность за откровенность: я не умею готовить. Совершенно. — Горькая улыбка исказила губы при этих словах и от удивления на лице Макса. Он явно не ожидал такого признания и резкой смены темы. — Моя мама держала меня подальше от кухни, я едва могу приготовить даже самые простые блюда. Те оладьи, что ты ел, это третья попытка. В общем, я хочу попробовать как-то наладить свою жизнь и заботиться о себе сама. И мне не нужен рядом человек, который меня обидел и показал всю несостоятельность моей жизни. Не нужно это постоянное напоминание. Теперь я хочу жить только для самой себя.

— Но как же я? Как же то, что было между нами? Я уверен, что ты дала мне три дня не просто так. Ты дала их нам! Чтобы попробовать еще раз, забыв про прошлое.

А вот теперь в его голос прокрались злость и настойчивость, убежденность в собственной правоте. Если Суворов и признавал поражение, то от этого пребывал в бешенстве. Вот таким я его уже знала… Спустя сколько времени он схватит меня за руку и потащит куда-то, чтобы принудить к новым пыткам?

— Между нами был крохотный огонёк, который ты собственноручно затушил. Мне кажется, в тебе говорит простой азарт, ты сейчас в роли охотника, я для тебя — что-то необычное. Но мы абсолютно разные и не подходим друг другу. К примеру, я совершенно не приемлю твой бизнес. Отвратительно торговать людьми, — с презрением в голосе упрекнула его я. — Но вряд ли ты перестанешь это делать, если я попрошу.