Максим

Я бегаю, как дурак, по дому, подбираю нужные для моих фантазий предметы. Голова кружится от мешанины в мозгах. Я хочу слишком многое. На все мои хотелки не хватит и года. Постоянно возвращаюсь к кухне, посмотреть на связанную и готовую для меня Дашу. Глядя на её розовые, влажные складочки, шестерёнки начинают крутиться, вбрасывая в серое вещество новые картинки. Набрав полный комплект похотливого извращенца, спешу к ней.

Хочу всё. Хочу везде. Член горланит: Хочу! Хочу! Хочу!

Присасываюсь к киске. Как сумасшедший вылизываю весь сок до капельки. Выдавливаю сливки из баллончика. Хочу есть её со сливками. Хочу затолкать их во все дырочки и трахать, выдавливать их членом. Слизываю языком, тщательно, до скрипа. Моя кошечка стонет, извивается, кончает. Но это малая часть моих желаний. Беру кусочек льда, проталкивая в пылающую огнём киску. Даша шипит, скулит, громко стонет. Следом за льдом вставляю туда распылительную головку, выдавливаю очередную порцию сливок. От этого зрелища хуею окончательно. Вставляю пальцы в холодную, белую массу, смешавшуюся с Дашиными соками, облизываю. Снова смазываю пальцы и проталкиваю их в заднюю дырочку. Но мне мало этой смазки. Выдавливаю в заднюю дырочку немного сливок, продолжая обрабатывать набухшую горошину и слизывать сочащийся из киски сливочный десерт. Очередной кубик льда отправляется в попку, и Даша кричит, срываясь на хрип, содрогаясь от сильного оргазма.

А теперь, я хочу поиметь её везде и сразу. Предвосхищая свои фантазии, заказал пару дней назад огромный арсенал в секс-шопе. Именно этим собираюсь воспользоваться и подарить кошечке двойное проникновение. Хочу, чтобы она кричала от чрезмерной наполненности. Беру синего красавца, ничем не уступающего моему размеру, большой, толстый с чётко проступающими венами, со скрипом вставляю в киску. Следом идёт копия поменьше. Медленно, под стоны и крики, вкручиваю в попку. Я практически готов. Включаю оба агрегата в режим пульсовой вибрации, обхожу стол, размещая главное действующее лицо над Дашиными губами.

— Открой рот, — она в полу вменяемом состоянии приоткрывает пухлые, пересохшие от крика губы. Проталкиваю туда член, размыкая зубки, скользя по языку. — Соси… Заглатывай и соси…

Она присасывается как пылесос. Сосёт, царапает зубками, даёт протолкнуть поглубже, играется языком с уздечкой. Ловлю ещё одну волну оргазма. С восхищением смотрю, как по телу пробегают разряды. Как же охуительно она кончает. Вытаскиваю член, готовый выплеснуть свою порцию удовольствия, но рано.

Дышу глубоко, стараясь остановить приближающийся выхлоп. Возвращаюсь к промежности, проталкиваю вибраторы глубже, ртом присасываюсь к клитору. Даша дышит, как астматик в момент обострения, с груди и живота стекают капельки пота. А я больше не могу. Вытаскиваю синего напарника и втискиваюсь в тесную щель. Вдавливаюсь по яйца, вытаскиваю и любуюсь скользким, блестящим членом, покрытым сливками и Дашкиными соками. Понимаю, что на долго не хватит, поэтому грубо врываюсь обратно и рыча, вдалбливаюсь, вырывая из Дарьи хрипы, переходящие в крик. Кончаем вместе. Бурно, громко, до точек в глазах.

— Умница… Ты у меня такая умница… Самая лучшая… — шепчу, отвязывая и растирая затёкшие руки и ноги.

Моя красавица, как желе. В синкопальном состоянии переношу её в кровать. Уверен, так её ещё не колбасило. Засыпает сразу, не пошевелив ничем. Ложусь рядом, притягиваю к себе и лежу с дебильной улыбкой.

Дарья

Я просыпаюсь среди ночи от жуткой засухи. Пытаюсь слезть с кровати, но всё тело простреливает ноющей болью. Стиснув до скрипа зубы, сползаю на пол и понимаю, что не могу пошевелиться.

— Макс, — пытаюсь крикнуть, но из пересушенного горла вылетает только хрип. — Макс, придурок.

Каким-то чудом мне удаётся его разбудить. Он включает свет, слетает с кровати и удивлённо смотрит на меня. Не часто увидишь шипящую, драную кошку, валяющуюся на полу спальни. А то что я выгляжу не комильфо — уверенна.

— Милая, ты что делаешь на полу? Тебе плохо? Что мне сделать? — нервно ощупывает меня, разглядывая лицо, пытаясь понять, что со мной.

Мне пиздец, как плохо! Ощущение, что бегемот заглотил, пожевал и выплюнул! Болью наполнена каждая клеточка, а по горлу прошёл наждак.

— Пить, — это всё, что я могу выдавить из себя.

Он подскакивает, бежит на кухню, возвращается с бутылкой воды. Я не могу, даже поднять руку. Боль и онемение сковали конечности. Не понимаю, что со мной. Сил нет даже испугаться. Я как сморщенная тыква. Макс поддерживая голову, подносит горлышко ко рту. Делаю глоток и шиплю от резкой боли в горле. С усилием делаю второй. Максим поднимает меня с пола, а я не могу сдержать стон.

— Макс, мне больно, — шепчу сквозь зубы. — Что ты со мной сделал?

— Прости, милая. Прости. Перестарался. Увлёкся. Мудак, — его испуганный голос абсолютно не успокаивает.

Он укладывает меня на кровать, приносит масло и начинает растирать мне руки и ноги.

— Блядь! Идиот! Надо было сразу тебя растереть! Ты уснула. Я не хотел тебя будить. Прости… Прости, — матерится, втирая масло, разогревая мышцы, перемежая с короткими поцелуями.

Мне остаётся только стонать, шипеть и надеяться, что станет легче. Когда я вся залоснилась от масла, действительно стало легче. Организм известил о своих потребностях.