Пилот 2 завершен. Третий пишется, но быстро не обещаю.
Глава 1. Крутой поворот
На Чернозере было холодно. Градусов пятнадцать, не больше, но на этой широте сезоны сдвинуты, как минимум, месяца на полтора по отношению к стандартной шкале. Так что, на самом деле, на дворе, как бы, конец сентября, и с океана задувает холодный осенний ветер.
– Ты сумасшедший, – Вера кутается в шерстяной платок. Ей холодно, и она этого не скрывает. Какая тут, к черту, офицерская честь, если ветер пробирает до костей!
– Ты догадалась об этом только сейчас? – Эрик разделся и пошел к воде.
– Ты бы хоть трусы снял.
– Зачем? – взглянул он через плечо.
– Меня бы порадовал, – усмехнулась в ответ Вера, – и не ходил бы потом с мокрой задницей.
– Может быть, ты и права… – Эрик дошел до обреза воды и остановился. – Напомни мне, лейтенант, ты уже совершеннолетняя, или я растлеваю ребенка?
Шутка не удалась, и он это знал. Понял еще до того, как договорил фразу.
– Дурак ты, Эрик Минц! – фыркнула в ответ младший лейтенант Мельник, еще плотнее закутываясь в платок.
«Платок? Или эта штука называется шаль?» – Руз он знал хорошо, но иногда, когда речь заходила о редких, малоупотребительных словах, сомневался в правильности выбора.
А по поводу возраста, все обстояло с точностью до наоборот. Вере уже почти двадцать, а Эрику – если иметь в виду правду, а не то, что записано в его личном деле, – всего восемнадцать, ну или около того. Но об этом мало кто знает, да и не актуально уже. Выглядит он куда старше, – вон даже седина появилась на висках, – да и кто поверит, что герой двух военных компаний едва достиг совершеннолетия? Нонсенс, как говорят профессора в Адмиралтейском училище. Нонсенс и есть. Эрик – лейтенант, и в последнем сражении командовал ударным ракетоносцем. Впрочем, с тем же успехом можно сказать, что в свой звездный час он вел в бой всю 93-ю ударно-штурмовую бригаду.
«Вёл… Командовал… И докомандовался… – Его снова накрыла волна слабости, закружилась голова, и перед глазами встал кровавый флер. – Твою ж мать!»
Эрик ненавидел себя за эту слабость, но ничего не мог с этим поделать. После трех дней в госпитале и полного переливания крови, ему, вроде бы стало лучше, – даже раны на плече и бедре стали затягиваться, – но медицинскую аттестацию он прошел со скрипом, едва дотянув до профиля Бета-7, а ведь перед сражением в системе Парацельса у него уже был Бета-13. Точнее, верхняя граница профиля…
«Вот же подлость!»
– Ты в порядке?
Если кто и знал, насколько он, на самом деле, не в порядке, то только Вера.
– Я в порядке. – Эрик справился с тошнотой, развернулся и решительно, пусть и на ватных ногах, пошел в воду.
Вода в Чернозере теплой не бывает никогда, даже в жару. А уж осенью… Двадцать тысяч квадратных километров водной поверхности, и глубины от пятидесяти до двухсот метров – попробуй прогрей такую массу воды, да еще в северных широтах!
Несколько шагов, бросок вперед, и Эрик с головой погрузился в ледяную воду. Это его разом отрезвило. Холод буквально обжигал тело, но оно и хорошо. Прочищает голову, выжигает немощь, бодрит организм… Он пробыл под водой сколько мог – раньше мог больше, но, разумеется, не сейчас, – потом вынырнул и поплыл. Плавать он научился давно, еще в приюте «Новый сад». Там тоже было холодное озеро, да и климат на Эвре куда хуже. Тем не менее, купание в горном озере было единственным способом помыться. Сначала Эрик только за этим к озеру и ходил, потом стал плавать. Вообще, это всегда удивляло приютских воспитателей. Они и сами-то не слишком следили за чистотой, тем более, не любили мыться воспитанники, набранные в таких трущобах, где, как говорят аборигены Смоляного городка, легче сделать нового ребенка, – чем все они, и в самом деле, усердно занимались, – чем отмыть старого. Но Эрик, как это ни странно для выросшего на помойках сироты, любил воду. И всегда следил за чистотой. Когда мог, естественно. Вот и плавать научился, едва ли не единственный на весь приют.
Сейчас он проплыл брасом всего метров двести и повернул назад. Слишком холодно в его нынешнем состоянии, слишком болят заклеенные непрозрачным пластиком плечо и бедро, – да и сил явно поубавилось. Пока доплыл, окончательно выдохся и замерз, и из воды выходил на дрожащих ногах и с ощущением, что плечо и бедро горят огнем.
– Да, сударь, укатали вас крутые горки! – Вера делала вид, что издевается, но сама едва не плакала.
«Сраная жизнь…»
Они были знакомы четыре года. Познакомились на первом курсе космической академии на Иль-де-Франс, но вместе, так уж сложилось, совсем недолго: десять дней прошлым летом, и вот еще эти четыре дня. Четыре дня из семи, что прошли после битвы в системе Парацельса.
– Не преувеличивай, – отмахнулся Эрик. – На мне все заживает…
– Знаю, как на собаке.
– Ну, вот видишь, – улыбнулся он, стараясь удержаться в сознании и не «закатить глазки».
– Я вижу… – вздохнула Вера. – Снимай трусы, я отвернусь. Еще не хватало простыть!
Эрик хотел, было, возразить, что он никогда не болеет, но вовремя вспомнил, что после двойной дозы боевой нейрохимии и коктейля из обезболивающих и психостимуляторов, он должен был попросту отдать концы. И, если он все еще жив, то только потому что его невероятный организм бросил в бой все резервы. Ну, и флотская медицина помогла, не без этого. Но сил теперь явно поубавилось, и не стоило зарекаться, что в нынешнем своем состоянии Эрик выдержит атаку каких-нибудь сраных вирусов, или еще какой подлой дряни.
– Спасибо.
– Эрик…
– Ты ведь понимаешь, что я отлетался?
Ну, вот он произнес вслух то, что незримо присутствовало рядом с ними все эти четыре дня.
– Во-первых, не факт.
– А во-вторых?
– Есть еще тяжелые корабли…
– Серьезно?
Кто ж его пустит Бета-7 «рулить» крейсером или эсминцем! Да, и сам не возьмется, вот в чем дело.
– А я?
«И в самом деле, что, тогда, с ней?»
Эрик мысленно чертыхнулся и, шагнув к Вере, взял ее за плечи, разворачивая к себе.