Я отвожу глаза.

– С ней все будет хорошо?

Мне не хотелось, чтобы кто-то пострадал из-за меня сегодня. Или когда-либо. Но сегодня в особенности. Сапфира останавливается и оглядывается через плечо.

– Она сама на это подписалась. Не нужно себя корить. Она отдохнет, и ей станет лучше.

Когда я не двигаюсь с места, она делает приглашающий жест рукой.

– Мы все здесь монстры. Тебе следует перестать волноваться о том, что мы о тебе подумаем.

И, больше не оглядываясь, она идет дальше. Поскольку у меня нет плана, мне ничего не остается, кроме как последовать за ней. Кроме того, как бы мне ни претило это признавать… я заинтригована.

– Я не останусь с вами, – кричу я Сапфире, подбегая сзади.

– Все так говорят, когда впервые приходят сюда.

– И куда «сюда»? – спрашиваю я, поравнявшись с ней. – Я видела десятки укрытий… Но такого – никогда.

Губы Сапфиры расплываются в слабой, кривоватой ухмылке.

– Пятнадцать лет назад один предприниматель начал развивать свой бизнес, но спустя два года все рухнуло, когда прямо рядом с участком, глубоко в земле, обнаружили неизведанный, уже заброшенный золотой рудник. В Сан-Франциско их полно. Смотри, куда идешь, – говорит она, показывая на землю, где из асфальта торчит арматура, словно лес из голых деревьев. Мы сворачиваем влево – я следую, она ведет.

– И они просто… покинули предприятие? – спрашиваю я.

– У них не хватало денег, чтобы заполнить рудник или разобрать это место на части. – Дойдя до шахты лифта у дальней стены, она останавливается и поворачивается ко мне лицом.

– Копы знают, что вы здесь?

– Знали.

Судя по ее тону, в этой истории есть еще много нюансов, но не успеваю я задать вопрос, как Сапфира поддевает носком ботинка лом и ловит его рукой. Затем ловко его крутит, вставляет меж дверей лифта и резко дергает в сторону. Те открываются, являя шахту.

– Э-э… – начинаю я, подкрадываясь к краю и глядя вверх и вниз. – А где лифт?

Я пячусь, когда Сапфира подходит к шахте и хватается за тяговый канат.

Нет. Ни за что. Ни за какие, черт побери, коврижки.

Девушка отступает и протягивает мне канат.

– Ты же это не всерьез?

– Как для предвестницы, ты слишком многого боишься.

– Ага, – киваю я, продолжая пятиться.

– До «Грота» всего два этажа – чистый пустяк. Могу поспорить, что трамплины для прыжков в твоем загородном клубе и то выше.

– С чего ты взяла, что я была членом загородного клуба?

– А разве нет? – Сапфира вскидывает бровь.

– Не в этом дело, – ворчу я.

Она вновь протягивает канат, и я беру его в руки. Затем прыгаю в шахту, и меня обволакивает тьма, принося с собой звуки криков и музыки. Я осмеливаюсь кинуть взгляд вниз – из приоткрытой двери на нижнем этаже просачивается свет.

– Держись крепко, – советует Сапфира.

Только я собираюсь поинтересоваться, а что еще, по ее мнению, я собиралась делать, как девушка бьет ломом по одной из шестеренок наверху, и я падаю вниз.

Живот сжимается и подскакивает к легким. Я скольжу по шахте, закрыв глаза… а затем, так же быстро, как это произошло, все заканчивается. Мои ноги касаются земли, давя под собой листья и другой мусор, завалявшийся внизу. Я даже не осознавала, что зажмурилась, пока не открыла глаза и не посмотрела вверх.

– Ты могла убить меня! – восклицаю я. Двери рядом открываются, и по металлической башне звонко прокатываются звуки музыки, криков и смеха.

Олдрик прислоняется к дверной раме, скрестив руки на груди.

– Но взгляните-ка, ты жива и прекрасна.

Во мне бурлит адреналин, кипит злость, и я делаю единственное, что приходит в голову. Показываю ему средний палец и проталкиваюсь мимо. Понятия не имею, куда иду, но больше не могу просто стоять на месте. Жест вышел удачным, с эффектным движением запястьем и все такое. Но спустя два шага я резко торможу… такого я не ожидала.

Позади приземляется Сапфира.

– Добро пожаловать в «Грот», – говорит она, становясь рядом.

Когда-то это был огромный холл роскошного отеля. Мрамор весь потрескался и пошел бугорками, люстра на потолке скособочилась, цепляясь за жизнь одной ржавой цепью, которая выглядит так, будто однажды неминуемо оторвется и убьет человека внизу. Стены покрыты гирляндами, неоновыми палочками, свечами и светящимися в темноте стикерами. Пахнет сыростью, как если бы это место решил проведать океан, застрял где-то и помер. Удивительно, но аромат не такой уж и неприятный.

Холл кишит людьми – все примерно моего возраста. Похоже, кто-то украл матрасы из недостроенных номеров наверху и выстелил их во впалой выемке в полу слева, создав мягкую яму. Там рыжеволосая белая девушка и долговязый черный паренек с мерцающими красными татуировками тренируются метать друг в друга огонь и воду из ладоней. Подумаешь, ничего необычного. В другой части помещения, сквозь треснутые окна, я вижу нескольких скейтбордистов, использующих пустой бассейн в качестве рампы. Вдоль стен выстроились диваны – аномалы сидят по краям или на коленях друг у друга, целуются, болтают и смеются, и вообще ведут себя так, словно это абсолютно нормально.