— Я не гашу свои страсти Руби. Я серьезно отношусь к живописи, ты это знаешь. И это никоем образом не связанно с моими родителями.

Она поднимает руку в примирительном жесте.

— Я не хотела ударить тебя ниже пояса, — вздыхает она. — Просто расстроюсь, если он не появится. Я надеялась, что если произведу приятное впечатление, то он согласится посмотреть мои работы.

— И, возможно, не только работы, — ухмыляется Джонатан.

Руби бьет Джонатана по плечу, а затем поворачивается ко мне:

— Ава, забудь, что я говорила о твоих родителях. Я знаю, что ты талантлива.

Она оглядывается на одну из моих картин, которая висит в баре. Менеджер «Микеланджело» попросил студентов-художников придумать свои варианты «Моны Лизы». Я вошла в десятку тех, чьей картиной он решил украсить стены бара.

Джонатан заказывает три бокала пива у Лауры, молоденькой официантки с пышными формами.

Я очень хочу нарисовать ее, но она слишком застенчива. Она даже не смотрит на меня после того, как я предложила ей быть моей натурщицей. Лаура подумала, что я насмехаюсь над ней, потому что она полненькая. Но она великолепна, даже если не соответствует нынешним стандартам красоты. Я тоже не совершенство и не стремлюсь быть идеальной, хотя довольно привлекательна с точки зрения современных стандартов: большая грудь, длинные ноги, каштановые волосы. Но я никогда не потеряю те лишние 7 килограмов, которые набрала в первый год после того, как переехала от родителей в общежитие. Эти килограмы защищают меня от ожиданий моих совершенных родителей.

Руби по прежнему размышляет по поводу Логана:

— Я хочу, чтобы Логан стал нашим преподавателем, вместо той гречанки. Я имею в виду, что Логан более земной и реальный. Я многому могла бы у него научиться.

Джонатан кивает.

— Ты имеешь в виду, то, как он пишет романы, или то, о чем он пишет?

— Конечно то, как он пишет, — восклицает Руби. — Хотя было бы трудно сопротивляться небольшому дополнительному обучению. Если, конечно, Ава даст мне зеленый свет.

Джонатан неловко перебивает:

— Ты же знаешь, что не смогла бы сделать этого, Руби. Он официально был бы преподавателем. И тебя могли бы отчислить.

— Прекрати истерить, я шучу.

Когда приносят пиво, Джонатан выпрямляется.

— Спасибо, Лаура, — произносит он, ослепительно улыбаясь.

Девушка отвечает ему робкой улыбкой.

Когда Лаура отходит от нашего стола, Руби удивленно смотрит на Джонатана:

— Что это было? Вас что-то связывает?

Джонатан выглядит удивленным:

— Что? Нет. Я просто стараюсь быть дружелюбным с ней, и пытаюсь доказать ей, что не все парни мудаки. Неужели ты ревнуешь?

Руби закатывает глаза:

— Забудь.

Джонатан бросает мне взгляд победителя и одним глотком выпивает половину бокала, а затем попытался скрыть неизбежную отрыжку.

— Я думаю, что ты молодец, — замечаю я, — это может повысить самооценку Лауры. Только не переигрывай, чтобы у нее не создалось ложное впечатление о твоей вежливости, иначе тоже перейдешь в разряд мудаков.

— Я не пытаюсь стать для Лауры больше, чем другом, — пожимает плечами Джонатан.

— Если у тебя это получится, считай, тебе повезло.

Я поднимаю свой бокал в шутливом тосте, и делаю глоток прохладного янтарного напитка.

Дверь в бар открывается и Руби, оживляясь, смотрит на вошедших. Это небольшая группа студентов, смутно знакомых. Я замечаю в руках одного из них книгу, которую мне навязала Руби, значит, они тоже были на «литературных посиделках».

— Держу пари, что он появится с минуты на минуту, — говорит Руби после того, как входная дверь снова закрывается.

— Почему ты уверена, что он найдет этот бар? Я начала без труда его находить только на втором курсе.

— Потому что ты была вся в творчестве, пока не встретила меня, и я стала иногда выводить тебя в свет. Ты же знаешь, как тяжело тебя куда-нибудь вытянуть.

— Ты заставляешь меня думать, что я отшельник, а я просто сосредоточена на том, что мне интересно.

— Сосредоточена? Да ты практически одержима!

— Нет, я прочитала, что для того, чтобы достичь в чем-то успеха, нужно потратить десять тысяч часов. И сейчас я набираю эти часы.

— Это же практически целая жизнь. Просто помни, что другие сферы твоей жизни так же требуют времени.

Мы заказываем еще пива и, мечтая, говорим о том, как после колледжа уедем в Нью-Йорк. Руби станет писателем, я — художником, а Джонатан, после еще одного года обучения, – архитектором.

Выпив половину второго бокала, я все больше думаю о том, что Логан не придет. У него есть более важные дела, чем болтать с мечтательными студентами. Кроме того, он, наверное, устал от всей этой суеты – декламирование, ответы на вопросы, автографы. Я едва ли могу представить, как устает человек от своей литературной славы. Если бы это была я, то умерла бы от таких нагрузок. Это напоминает мне о том, что завтра нужно рано вставать.