– Может, мы хотя бы прихватим с собой шлюх? – спросил у него Орсо. – Я заплатил за весь день.

Настал его черед встретить рыбий взгляд Горста. Он вздохнул.

– Танни, ты не мог бы проводить дам обратно в их резиденцию?

– О, я мог бы проводить с ними целые сутки, ваше высочество!

Эта реплика встретила новый взрыв фальшивого хихиканья. Орсо отвернулся от них без особых сожалений. Он терпеть не мог повешения, но девочки захотели пойти, а разочаровывать людей он тоже не любил. Правда, в результате, похоже, разочаровывал вообще всех.

За его спиной снова раздался тот странный звук, похожий на выдох, когда распахнулся следующий люк в настиле эшафота.

Орсо небрежно набросил шляпу на бюст Байяза, мысленно поздравив себя с тем, как восхитительно залихватски она легла на лысую голову легендарного кудесника.

Огромное пространство салона заполнилось эхом от его каблуков, когда он пустился через море сверкающих плиток мозаики к крошечному островку мебели в середине. Королева Союза расположилась на кушетке, угрожающе прямая, вся обсыпанная бриллиантами. Она словно росла посередине сиденья, как великолепная орхидея в расписном горшке. Едва ли стоило упоминать, что, хотя Орсо знал ее всю свою жизнь, царственные манеры этой женщины каждый раз поражали его заново.

– Мама, – проговорил он на стирийском. Ее раздражало, когда с ней говорили на языке страны, которой она правила, а по долгому опыту Орсо знал, что раздражать королеву Терезу не стоило практически никогда. – Я как раз собирался к вам зайти, когда меня нашел Горст.

– Ты, должно быть, принимаешь меня за какую-то особенную дурочку, – сказала она, поворачивая к нему лицо.

– О нет, что вы! – отозвался Орсо, наклоняясь, чтобы коснуться губами густо напудренной щеки. – За вполне обыкновенную.

– Право же, Орсо, твой акцент становится все более ужасным.

– Что поделаешь? Стирия чуть ли не целиком перешла в руки наших врагов, так что у меня почти нет возможности практиковаться.

Королева двумя пальцами сняла с его камзола едва заметную пушинку.

– Ты нетрезв?

– Ума не приложу, с чего мне быть нетрезвым. – Орсо демонстративным жестом взял со стола графин и налил себе бокал вина. – Я вынюхал как раз необходимое количество жемчужной пыли, чтобы уравновесить действие шелухи, выкуренной мной с утра. – Он потер нос, все еще сохранявший приятное онемение, и поднял бокал, салютуя матери: – Еще бутылочка-другая, чтобы сгладить шероховатости, – и мне обеспечено приятное плавание вплоть до самого обеда!

Королевская грудь, сдерживаемая корсетом – настоящим произведением искусства, могущим поспорить с любым из чудес новой эры, – величественно приподнялась: королева вздохнула.

– Праздность – черта, которую люди до определенной степени ожидают видеть в кронпринце. Когда тебе было семнадцать, она выглядела вполне обаятельной. В двадцать два это начало несколько надоедать. Но сейчас тебе уже двадцать семь, и положение кажется мне отчаянным.

– Ох, мама, вы даже не представляете! – Орсо упал в кресло, столь дико неудобное, что ощущение было, словно его пнули в зад. – Уже много лет я пребываю в состоянии полнейшего стыда за самого себя.

– Почему бы не попробовать найти себе дело, которым ты мог бы гордиться? Тебе не приходила в голову такая мысль?

– Приходила, и оставалась там на целые дни. – Он критически нахмурился, подняв свой бокал против одного из огромных окон и изучая вино на просвет. – Но в таком случае мне придется его делать, а ведь это так утомительно!

– Честно говоря, твоему отцу не помешала бы поддержка. Он слабый человек, Орсо.

– Да, вы никогда не устаете твердить ему это.

– И сейчас трудные времена. Последняя война закончилась… не очень хорошо.

– Она закончилась очень даже неплохо, если тебя зовут король Яппо Стирийский.

– Однако тебя… зовут… по-другому! – Его мать выговаривала каждое слово с ледяной четкостью.

– К сожалению для всех заинтересованных лиц.

– Ты смертельный враг короля Яппо и законный наследник всего того, что он и его трижды проклятая Талинская Змея у тебя украли, и сейчас самое время, чтобы ты начал принимать свое положение всерьез! Наши враги повсюду. В том числе и внутри границ Союза.

– Я знаю. Только что присутствовал при повешении трех из них. Двое крестьян и пятнадцатилетняя девчонка. Она обмочилась. Никогда не чувствовал большей гордости за себя.

– В таком случае, надеюсь, ты явился ко мне в достаточно восприимчивом настроении.

Мать Орсо дважды резко хлопнула в ладоши, и в помещение вошел лорд-камергер Хофф. Важный, с выпирающим из-под жилета животом и тощими как палки ногами, затянутыми в тесные брюки, он больше всего походил на призового петуха, ревниво обходящего двор фермы.