Л.С. Клейн указывает, что основу этноса, по Гумилеву, составляющую «геобиохимическую энергию живого вещества» невозможно соотнести ни с одним видом энергии, известным естествознанию [18, с. 228-246].

Шнирельман В.А. и Панарин С.А. констатируют отсутствие ясного, отчетливого и непротиворечивого определения этноса [19, с. 5-37].

М.И. Артамонов полагает, что Гумилев преуменьшает роль социальных, культурных, религиозных и прочих небиологических факторов в этногенезе, преувеличивая природный фактор и отождествляя этнос и популяцию [20, с. 75-77].

Ю.К. Ефремов отмечает многочисленные ошибки Гумилева при его определении связи этногенеза с ландшафтами [21, с. 77-80].

Л.С. Клейн не видит оснований для разбивки жизненного цикла этноса на четыре фазы и помещения этого цикла в интервал 1200-1500 лет [18, с. 237-238].

А.Л. Янов считает, что Гумилев отождествляет события этнической и политической истории [22, с. 110-111].

Л.С. Клейн полагает, что «пассионарии» Гумилева идентичны своего рода мутантам, приобретшим повышенную способность абсорбировать энергию биосферы, и соответственно стимулировать развитие этноса [18, с. 238]. С точки зрения психологии, «пассионарии» в представлении Гумилева – это люди, имеющие психотип с выраженным маниакальным тонусом.

Л.С. Клейн, А.Л. Янов, Шнирельман В.А. и Панарин С.А. также скептически оценили воздействие всплесков космического излучения как толчка к повышению пассионарности [18, с. 238-239].

Со своей стороны, к этим критическим замечаниям можно добавить следующее.

Л.Н. Гумилев ищет основание своей концепции этногенеза во внешних факторах, таких как всплески космического излучения, ландшафты, историко-географические особенности данной территории, состояние смежных этносов и т.д., тогда как внешние факторы реально могут только проявлять, будучи противной стороной, действие на развитие как человека, так и его сообществ внутренних, скрытых сил, усиливая или ослабляя это действие, хотя, конечно, вне среды говорить о развитии чего-либо не приходится.

Эти силы или силу Гумилев тоже не открыл. Единственное внутреннее свойство, которое Гумилев обнаруживает в человеке – это присутствием в нем колебаний некоей энергии непонятного происхождения и свойств, которая определяет отсутствие или наличие пассионарности: эта неведомая и неподдающаяся регистрации энергия непонятно как берется из биосферы Земли и преобразуется человеком в работу. При этом, факт получения дополнительной энергии проходит вне сознания человека. Выглядит данное умозаключение совершенно несерьезным. Поэтому получается: неизвестно что «ломает, – по мнению Гумилева, – инстинкт самосохранения».

Ошибочным взглядом представляется и соображение Гумилева относительно фиксированного времени жизненного цикла (существования) этноса в интервале 1200-1500 лет. Дело даже не в том, сколько тысяч лет он может существовать – все в нашем мире конечно, – суть проблемы заключается совершенно в ином.

Нельзя столь сложные и текучие формирования – целостные сообщества – рассматривать, по сути, аналогично жизни живого существа – с ее фиксированным циклом от рождения до периода расцвета, с последующим закатом: подъемов, спадов, стабильного существования в прерывистом развитии каждого сообщества может быть множество за тысячи лет, чему есть немало примеров, в отличие от довольно натянутых примеров, приведенных Гумилевым.

В последнем разделе мы подробнее остановится на данной проблеме.

Кажется, что вся эта критика полностью уничтожает концепцию Гумилева, сводя ее к дилетантской поделке на потребу полуобразованной публике.

Тем не менее, Гумилев оказался единственной персоной из всего ученого сообщества, которая попыталась вполне оригинально разрешить проблему, до Гумилева никем не решенную, и заданные им вопросы поставили ученых и историков в тупик, так как сами они ничего нового, кроме упомянутых выше факторов, совершенно безосновательно считающимися ими движущими силами общественного развития, оказались неспособны предложить, хотя в рамках материалистического подхода к проблеме Гумилев был обречен на поражение, поскольку материалисты, опирающиеся на подходы естествознания к объяснению мировых процессов, вынуждены оперировать единственно явлениями природы, и это обстоятельство не позволяет им заняться теми явлениями, которые невозможно отнести к чисто природным, каковым, например, не может не быть человеческое сознание, источник происхождения которого наука до сих пор определить не в силах. Неспособна она разобраться и в сущности сознания, хотя, безусловно, именно сознание управляет человеческим телом, а не наоборот.

Вопросы эти таковы.

1. Гумилев, в отличие от упомянутых выше ученых, которые за движущие силы развития общества принимают вторичные или внешние факторы, способные на самом деле только влиять на ускорение или замедление процесса развития отдельных сообществ и цивилизации в целом, совершенно адекватно отметил необходимость присутствия в качестве движущей силы каждого разумного существа и сообществ этих существ некоего скрытого, внутреннего «движителя», назвав его пассионарностью, но свел это свойство к внутренней энергии непонятного типа, которую человек пополняет в том или ином объеме из резервуара биосферы Земли.

Как бы то ни было, Гумилев прав в своей попытке обнаружить не какую-то внешнюю силу, а внутреннюю, исподволь создающую динамику как для человека, так и для любой объединенной общими интересами группы людей.

2. Вполне справедливо также и утверждение Гумилева относительно того, что в каждом человеке действует некая внутренняя сущность и степень ее активности определяется ее наполненностью в человеке или уровнем. Именно эта наполненность заставляет человека впадать в пассивное состоянии или в активное, либо оба эти состояния уравновешиваются.