Один из библейских апостолов оказывается гостем из далекого будущего, прибывшим на хронокоптере, чтобы проконтролировать ход истории. Всё должно пройти как надо, иначе история изменится. Мессия должен умереть!
fantlab.ru © gramcx
То, что это Иисус, я понял сразу, как только его увидел. Портрет, переснятый с Туринской плащаницы, висел у нас в семинарии на парадной лестнице — огромный, объемный, освященный Патриархом. Значит, плащаница подлинная. То-то будут рады наши профессора.
Апостолы, поднимая клубы пыли, следовали за Иисусом на почтительном расстоянии, то есть он шел как бы один, но при этом с ненавязчивым эскортом. Ученики представляли собой любопытную компанию, и почти никто не походил на канонические лики… Никаких благообразных мужей, а сплошь подозрительные рожи.
Вот этот, надо полагать, Матфей-мытарь. Типичный налоговый инспектор, только с явным криминальным прошлым. Мне вспомнились старинные кинофильмы об итальянских и американских преступных группировках, там таких типажей полным-полно. Люка Брази, например. Да, не зря я три года состоял членом клуба любителей старого кино.
Остальные, стало быть, — Симон-Петр, его братец Андрей; опять же, братья Зеведеи — Иаков и Иоанн, Филипп, Варфоломей, Фома, еще один Иаков и Леввей, прозванный Фаддеем. Ах да, забыл, еще Симон Кананит.
И, конечно же, теперь и я — Иуда из Кериофа.
— Ты там аккуратнее, — сказал Патриарх, комкая в больших мягких ладонях край одеяния. У старика явно вертелось на языке некое приличествующее случаю напутствие, но он не решался озвучить его — все же сегодня я главный.
Спаситель веры. Спаситель Церкви.
Человек, который должен сделать так, чтобы мессия непременно умер.
— Я должен сказать тебе о возможном осложнении, Олег.
— Итак, ждем подарков.
— У нас есть информация, что АК планирует послать туда своего специалиста.
— С какой целью?
— Это выяснить пока не удалось, как и сроки отправления. Не забывай, что он может появиться там раньше тебя. Подумай сам: они могут, например, не допустить распятия или вообще устранить сына божьего задолго до его появления в Иерусалиме. Не стоит объяснять, к чему это приведет.
Ясное дело, к чему… Хотя нет, совсем не ясное. История перепишется? Если да, то каким образом? А вот церкви точно не будет, или будет, но какая-то иная… Лучше не ломать над этим голову, оставим проблему нашим седобородым старцам. А вот человек из АК — это плохо, они там все фанатики, да и здесь у нас все тоже фанатики, вообще кругом одни фанатики… Я сам фанатик, мне виднее.
Патриарх проводил меня до самой камеры хронокоптера, старчески шаркая ногами. Я вошел в пахнущее горячей резиной нутро, прозрачная дверь-пластина с чуть слышным шипением закрылась. Патриарх осенил меня крестом, и перед глазами вспыхнули розовые круги.
— Вот, ученики твои делают, чего не должно делать в субботу! — заявил неопрятный старикашка, тыча корявым пальцем в Фому.
Фома тут же смутился, уронил набранные в горсть зерна наземь и принялся зачем-то вытирать ладони о грудь.
Я наблюдал за происходящим со стороны, и, кажется, никто до сих пор не обратил на меня внимания — путник и путник, таких тут шляется достаточно. Иисус молча посмотрел на фарисея, затем на своих учеников (Петр торопливо дожевывал набитую в рот пшеницу). Так, кажется, мессия растерян. Пора вступать в дело.
— Разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? — спросил я, сделав несколько шагов и оказавшись, таким образом, как раз между Иисусом и стариком.
Группа фарисеев встретила мое появление сдержанным ропотом.
Я продолжал ковать железо и мерно, словно на уроке риторики, вопросил:
— Разве не помните, как он вошел в дом божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам? Или не читали ли вы в законе, что в субботы священники в храме нарушают субботу, однако невиновны? Но говорю вам, что здесь тот, кто больше храма!
Недвусмысленно я кивнул на Иисуса, наблюдавшего за мной с большим интересом.
— Если бы вы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных, ибо сын человеческий есть господин и субботы.
— А ведь он тебя уложил, Авия, — хихикнул один из фарисеев, обладатель длинного бородавчатого носа.
Еще двое поддержали его ехидными смешками. Старикан, смешавшись, убрался с дороги и поплелся прочь, что-то недовольно бормоча, за ним последовали остальные. Что ни говори, фарисеи — занятные ребята. Грешно, конечно, так говорить, но они мне всегда нравились…
— Как зовут тебя, человек? — спросил Иисус, подходя.
От него крепко шибало потом, но я и сам уже изрядно взмок, пока километров десять пешком добирался от камеры хронокоптера через пустыню. Одет Иисус был просто, так же как и я. Правда, на вервии, которым я подпоясался, висел нож из углеродистой стали, который наши спецы изготовили по местным внешним канонам, а под туникой я имел походную аптечку на черный день. Чего-чего, а всякой заразы в эти времена хватало.