Не успев ответить, Лейси заметила, что схватки усилились.

– Дыши глубже, – сказала она.

Выдуй боль из себя, выпусти ее сквозь пальцы. Представь, что она красного цвета. Обопрись на ладони и колени и вытекай вниз, как будто ты песок в часах. Ты на пляже. Ложись и почувствуй, как пригревает солнышко. Обманывай себя, пока ложь не станет правдой.

Лейси по опыту прекрасно знала, что, когда человеку очень больно, он уходит в себя. Эндорфины, собственные наркотики организма, уносят его туда, где боль до него не доберется. Однажды Лейси принимала роды у неблагополучной пациентки, жертвы домашнего насилия. Так до той вообще невозможно было достучаться. Чтобы вернуть ее «на берег» к моменту, когда нужно будет тужиться, Лейси пришлось петь ей колыбельную на испанском.

Прошло три часа. Благодаря эпидуральной анестезии Алекс успокоилась. Немного поспала, поиграла с Лейси в карты. Но теперь ребенок опустился, начинались потуги.

– Почему опять становится больно? – спросила Алекс, повышая голос.

– Так работает обезболивающее. Если увеличить дозу, ты не сможешь тужиться.

– Я не рожу! Я не готова!

– Ладно, – сказала Лейси. – Давай поговорим об этом.

– О чем я только думала?! Правильно Логан говорил… Ни черта я не соображала, на что иду! Я не мать, я юрист! У меня нет ни мужчины, ни даже собаки… У меня ни один цветок на подоконнике долго не протянет! Я даже толком не знаю, как на ребенка подгузник надеть…

– Картинка должна быть спереди.

Лейси положила между ног пациентки ее же собственную ладонь. Алекс отдернула руку:

– Это…

– Да.

– Уже идет?

– Идет, и ей все равно, готова ты или нет, – ответила Лейси; последовало еще одно мышечное сокращение. – Алекс, я вижу бровки. – Лейси начала вытягивать ребенка из родовых путей, держа головку прижатой к груди. – Знаю, каково тебе сейчас. Но потерпи: вот уже и подбородочек. Какая красавица! – Вытерев малышке лицо и освободив рот от слизи, Лейси перекинула петлю пуповины через шею ребенка и подняла глаза: – Ну давай. Вместе. – Она помогла подруге нащупать голову ребенка. – Держи вот так, а я достану плечо.

Когда девочка, выскользнув, оказалась в дрожащих руках матери, Лейси ее отпустила. Алекс, облегченно всхлипывая, поднесла маленькое извивающееся тельце к груди. Как всегда пораженная беззащитностью новорожденного существа, Лейси потерла спинку младенца и посмотрела в затуманенные голубые глазки, которые впервые в жизни разглядывали маму.

– Алекс, она твоя.

Никто не хочет этого признавать, но печальные вещи будут происходить в жизни всегда. Может быть, все наши невзгоды – звенья одной цепи: давным-давно кто-то сделал что-то не то, и началось… Как в игре «испорченный телефон», где все шепотом передают по кругу какую-нибудь фразу, которая в конце изменилась до неузнаваемости.

А может, плохое просто нужно нам для того, чтобы мы не забывали ценить хорошее.

Однажды в баре Нина, лучшая подруга Патрика, спросила его: «Ты, наверное, всяких ужасов навидался на своей работе. Но что было ужаснее всего?» Он честно ответил: «Это случилось в Мэне. Человек покончил с собой, привязав себя проволокой к рельсам». При виде такого кровавого месива опытные полицейские блевали в кустах. Патрик отошел в сторонку, чтобы собраться с духом, и увидел отрезанную голову: рот был по-прежнему открыт в беззвучном крике.

Теперь это уже не было самой страшной картиной в памяти Патрика.

Из здания школы все еще доносились крики подростков, когда медики начали выносить раненых. Несколько десятков ребят получили порезы и ушибы во время массового бегства. Тех, кто впал в шоковое состояние, бился в истерике или задыхался от испуга, было не счесть. Патрику полагалось в первую очередь заняться убитыми, которые лежали на полу от кафетерия до спортзала, обозначая кровавую траекторию движений преступника.

По коридору текла целая река: это сработала система пожаротушения, которая до сих пор, воя, разбрызгивала воду. Медики, вымокшие, как под дождем, склонились над девушкой, раненной в плечо.

– На каталку ее, – сказал один другому.

Патрик почувствовал, как по телу пробежала дрожь: он узнал эту девчонку. Она работала в видеопрокате, где он на прошлой неделе брал фильм «Грязный Гарри». Тогда она еще сказала ему, что у него набежали пени: три доллара сорок центов. Он виделся с ней каждую пятницу, когда брал напрокат очередной фильм, но не додумался спросить, как ее зовут. Почему, черт побери?! Девушка застонала. Медик взял маркер и вывел у нее на лбу цифру 9.

– У многих нет при себе удостоверений личности, – пояснил он Патрику. – Приходится нумеровать.

Когда раненую переложили на каталку, Патрик взял желтое антишоковое одеяло – такие есть в каждой патрульной машине, – разорвал его на четыре части и на одной из них нарисовал девятку:

– Положим это здесь. Когда установим личности раненых, будем знать, кто где был найден.

Еще один медик высунул голову из-за угла:

– В медицинском центре Дартмут-Хичкок говорят, что мест больше нет. Мы разложили ребят на газоне, но машинам «скорой помощи» просто некуда их везти.

– А какая ситуация в дневной больнице Элис Пек?